Глаз не закрыть, не отвернуться, я твой долбанный кролик на том конце гипноза, я на поводке, на проводе, всеми нитями привязанная к твоим кончикам пальцев. Осознавая, что не ты тому виной. Понимая, что из нас двоих только я вертела тобой словно куклой, только я играла в кошки-мышки, и кто виноват в том, что попала в собственный капкан? Кто виноват в том, что ты оказался умней? Что ты выстоял, хоть и порядком подустал в этих непрекращающихся боях, сумел удержаться на краю обрыва, когда я пролетела мимо, врываясь в полумрак твоих зрачков как в долгожданную прохладу после зноя. Нет, Дьявол, это я превратила нашу игру в реальность, я выхватила краски с мольберта и начала чертить ими в воздухе твой образ, твою душу. И кто виноват в том, что я не заслужила тебя? Играя до последней секунды, я даже не потрудилась осознать, что своим промахом просто провалюсь в тебя, а ты сделаешь шаг в сторону. Пожалев меня? Глупую дурочку, которая просто-напросто заигралась и победила сама себя. Это стрельба по зеркалу, это лимонка с вырванной чекой, разжатая в кулаке. Ты не причем, Дьявол. Ты и не обязан меня любить.
Твои шаги по комнате, а я не спускаю с тебя глаз. С походки и чуть сутуловатой спины, с жестов, которыми ты открываешь шкафчики, возишься с бутылками. И жалеть не получается, никак не могу внушить себе, что ты - подонок, ублюдок, который поимел девушку и записал её в свой гарем сотым номером, что ты жестокий тиран, готовый ради чувства власти издеваться над несчастной мной, даже что ты не заслуживал всех высоких ставок. Бред. Иначе игра сложилась бы иначе. Я знала это ещё до того, как окликнула тебя с барной стойки, знала ещё до того, как ты перевёл на меня свой взгляд. Там, стоя у вешалки и разглядывая твою большую медвежью фигуру в полумраке, я уже чувствовала, кто ты. Уже ощущала твою силу, поэтому назвала для себя Дьяволом, а что может простая ведьма против Царя тьмы? Эта война была заведомо проиграна, и ввязалась в неё я не для победы. Как оказалось, просто ради одной сотой шанса заполучить тебя. Как всё забавно обернулось. Я проиграла себя, сердце своё и тело, которое лишь тебе принадлежит, но тебе даже это не нужно.
А может... Может, ты поэтому и пришёл? Поэтому и подставляешь к губам моим горлышко бутылки и просишь успокоиться? Спасаешь от демонстрации моих трясущихся рук, которые точно бы дрожали на холодных боках этой склянки. Я смотрю в глаза твои и пью из твоих рук. Сначала слабо, потом большими, жадными глотками, прикрывая ресницы и поднимая руки, чтобы самым кончиком пальцев дотронуться до твоей ладони, чуть приподнимая их. Алкоголь не смоет жаркий туман, всё ещё стоящий вокруг нас, но позволит не замечать ледяной пыльцы, что пришла сюда вместе с тобой. Твоя боль пахнет снегом. Тебя надо согреть, но ты уже делаешь это сам, прикладываясь к бутылке следом. Я жду твоих слов, жду хоть чего-нибудь, что можно будет забрать с собой, но вместо этого ты прижимаешь меня к себе, ты обнимаешь... Обнимаешь в заботе и нежности. И вот тогда первый вдох прорывается в горло. Вот тогда твой запах переполняет меня и пусть тело ещё непослушно, пусть оно помнит боль и не прощает, я плевала на это. Внутри всё сжимается от ласки, настоящей, незнакомой мне ласки. Так вот, что это такое. Вот, что значит - нежность. Когда щиплет глаза от трепета, когда до белых кругов сжимаешь веки и прижимаешься к любимой груди. Когда выравниваешь пульс по его пульсу, а вдох совпадает с тем, как вздымается и опускается его грудная клетка. Неизведанно, непонятно, но не чуждо. Мне хочется обнять тебя крепче крепкого, хочется остаться здесь, в твоих руках, и чихать на всё, что можно подумать, на всё, что считалось игрой и было ею. Я просто хочу быть в тебе. Те же слова, разное значение. Всего два дня назад я хотела в тебе быть острым клином, от которого кровоточит душа, чтобы не забывал, ядерной бомбой, что полыхнёт, стоит вдохнуть не с той тональности, сумасшествием, помутнением рассудка, болью самой. А сейчас... Сейчас мне нужен маленький уголок, метр на метр, в твоей душе, где я буду хранить твои выдохи и вдохи от зла, складывать мысли твои, покрывая пуховым одеялом их сладкий сон, и растить счастье, из маленького зёрнышка, которое лежит в моей ладони, из уголька, которым мы зажигали мир вокруг, из него выращивая целые сады твоих улыбок и твоего спокойствия. Да, Дик, я свихнулась, но в эту секунду, отмирая от боли и страхов, я вдруг почувствовала себя... живой.
Но ты отступаешь, выпуская меня из тепла, ты произносишь всё, что так мечтали слышать мои уши, ты возвращаешь мне душу, обновлённую, свежую, перевязанную бинтами там, где были глубокие раны. Ты сберёг её. Ты не желал зла. И пришёл ты, чтобы сказать это, а значит... Значит... Чёрт, я так хочу тебе верить...
- О том, что не обидишь,- напоминая тебе про договор, я чуть улыбнусь, дёрнув бровями от лёгкой боли. Ты знаешь, что я играла, это несложно прочитать по губам моим было, но ты не отказался от этой игры. Ты же шагнул ближе к сцене, ты же повёл ладонью по ноге моей и в гримёрку после первого танца... пришёл. Пусть лишь с банальной целью, пусть просто для отменного секса, который я тебе гарантировала всеми сигналами и семафорами. Но ты винишь меня за всё, что произошло. За всё, о чём я не жалею. Ты шепчешь, что всё понял,  и я не спрошу, о чём ты. Есть только одна деталь, которую ты должен знать. Одна маленькая мелочь, которую я готова вложить в твою руку прежде, чем за тобой закроется дверь. Вот только... Твоё касание. Просьба беречь себя. Взрыв. Фатальный, огненно-кислотный взрыв! Осколки, боль! Нет, Дьявол, я не потянусь лицом к твоей ладони, я не прошепчу, чтобы и ты берёг себя. Какого чёрта??! Ты уходишь... твои шаги... От меня. Тише. Тише. А я не верю в то, что это происходит. Нет!! Да с чего вдруг?!? Какая-то идиотка сказала тебе, что мы разлетаемся по полюсам, и ты побежал запасаться горючим?!? Ты вообще в курсе, что я сдохну без тебя!??! Да нахер мне моя душа, хоть бантиком перевязанная, если ты шагаешь к двери?! К этой долбанной двери из этой комнаты. Из нашего пожара! Ты спятил, Дьявол!!! Ты просто не в своём уме!!
- Вот так легко отпустишь меня?! - голос дрожит, мы вместе. Я в спину твою вглядываюсь, прищуриваюсь. Я ничерта не узнаю эту девицу в чёрном кружеве, но она молится, откровенно молится, чтобы ты остановился. Хотя бы на секунду. Чтобы ей успеть. Осторожной кошачьей поступью по твоим следам, за спиной твоей оставаясь тенью. Близко? Ближе, чем твоя рубашка.
- Просто выйдешь из комнаты?-тише, чем шёпот. Нет, не оборачивайся. Мой лоб падает между лопатками твоими, мои ладони осторожно, трепетом, нежностью, по бокам твоим, к груди, там оставаясь. Я вжимаюсь в тебя, щекой ведя по спине, я дышу, носом втягивая запах твой, близость твою, силу твою. В моих руках. И плевать, кто кому принадлежит. Плевать, кто главней, кто хозяин. Что за  грёбанная дурь вообще, когда я чувствую, как ты дышишь, когда я - твоим эхом, закрывая глаза, прижимаясь ещё, и ещё, на цыпочки почти вставая, - Прости меня, Дик...- целуя шейку твою сзади, ласкаясь, любя, да, любя, и всё остальное - трухой у наших ног, -Прости...- искренне, не отрываясь от поцелуев этих, ладошками гладя по груди, выше, ниже. Сердцем стучась в твою спину. Открой ему. Оно твоё. Оно так хочет.

Отредактировано Amelie Angelo (2015-12-27 15:22:16)

Верить не умеющая, притворная, лживая, как я могу знать, что значит ласка, что значит - нежность. Как я, из всех инструментов выбирающая похоть, из всех органов - тот самый, из всех слов - двусмысленные, пьяные, эротичные, как я могу что-то дарить тебе? Что-то творить, кроме магии чёрной? Но внутри всё словно заново, внутри всё теплом, маленькой весной, что растворяется солнечными бликами по изнанке, каплями росы утренней, в которой твой голос отражается лёгкой дрожью, иной совсем, трогательной. Ты шепчешь это "прости", ты уже целуешь лицо моё, целуешь так, как никто не целовал прежде. Целуешь душой, нежностью, той самой лаской, о которой я и не слышала. И глаза закрывать не нужно, чтобы ощущать, но я хочу ярче, хочу звонче, хочу каждой клеточкой превращаться в осязание, поэтому ресницы опускаются и выдохи, выдохи замирают где-то выше живота, нет, не внизу, совсем не внизу. Это иное, это новая планета, которую ты открываешь, ведя меня за руку в неё, хоть шаги мои так робки и нерешительны, хоть я скорее пячусь, чем стремлюсь вперед. Ты знаешь, как увести меня в те дебри из моих джунглей, из тех игр, где я - амазонка, сильная и непокорная дьяволица, знающая о своём мире каждый уголок, каждую лиану и выдох жителей, каждый. Всё это позади уже, ведь ты не отпускаешь моей руки, выдохов моих не отпускаешь. В твоих глазах - те странные, неизведанные дороги, и я не знаю их цвета и вкуса, но впервые... впервые верю, подаваясь ближе, когда губы касаются моих, когда по телу разливается совсем необъяснимое горячее золото, я отвечаю, неумело и потерянно, отвечаю, снимая обёртки чёрных кружев с души своей, чтобы коснуться тебя чистым, чтобы коснуться тебя искренностью, всем святым и правильным, что ещё осталось в груди. Для тебя - только важное, не оборачиваясь на всё, что пережито, сыграно, выжато изнутри потоками алыми, кислотными, шипящими. Всё это фальшь, а я впервые чувствую что-то живое и совсем робкое ещё, когда пальчики чуть ведут по твоему лицу, изучая щетину кончиками, когда к губам твоим как к роднику святому, как к рассветному воздуху, как солнцу, и тихим, незнакомым совсем себе голосом, - Дик... - и в глаза твои серьёзно взглянуть, всё ещё ладонями лаская скулы, всё ещё пьянея от аромата поцелуя, выдохами передавать то, что только тебе можно слышать, что только тебе подарю, - я верю тебе, - и знай, что это не просто слова, не звуки, выброшенные в комбинацию игральными костями, не банальная вырезка со страниц любовных романов. Это всё, что у меня есть, и это всё я в руки твои вкладываю, доверяю, зажимаю в  кулаке твоём, своими ладонями накрывая, чтобы греть, чтобы горело. Наш маленький уголёк, из которого ещё может вырасти счастье. А ты маслом ароматическим по изнанке моей проходишься, касаниями, голосом, правдой той, в которой не сомневаюсь ни на секунду. Я улыбаюсь, не сразу заметив даже, улыбаюсь всё ярче и солнечнее, - знала, что ты оценишь, - улыбаюсь, опуская головку и даже... о нет... смущаясь? Дьявол, да что же ты делаешь со мной?! А может... может, не дьявол вовсе? Может, ты ангел мой? Пусть падший, но явно несущий к солнцу. Ты целуешь ключицу и шею, я прижимаю голову твою к себе, губами осторожно касаясь виска, чуть выше, короткие волосы, макушку, ощущая касание щечки своей по ним, закрыв глаза. И внутри твой запах гуляет ветрами свободными, внутри всё голосом твоим дышит, только твоими словами, их эхом... И улыбками, в которых я отражаюсь, смеющейся. Не узнавать себя и не пытаться, с тобой я не хочу быть той, нет, больше не хочу. С тобой я хочу верить, хочу идти в те странные планеты, переплетаясь пальцами и надеяться, что ты спасёшь меня. От себя же самой. Спасёшь.
- Я предоставила ему комплекс услуг,- ты улыбаешься истинным демоном, я спокойно укладываю руки на твои плечи, разглядывая, как резвятся огоньки в твоих бездонных глазах, - Во-первых, отменный пирсинг... Кажется, даже в нескольких местах на губе. Во-вторых... Удлинила важный орган, - заманчиво двигаю бровями и многозначительно киваю, намекая, что парню только позавидовать можно, - Без операции! Естественным путём! Да я парню жизнь устроила! Он сейчас хоть чем-то отличается от куклы Барби в этом плане... ну ты меня понимаешь, - подмигиваю тебе, растворяясь в этой внезапной лёгкости, совсем непонятной, кружащей голову как переизбыток кислорода, и хочется держаться, всё ещё боясь упасть, и я держусь. Держусь за тебя. По губе твоей ведя пальчиком, указательным, иначе совсем, мягко и невесомо, любуясь, разглядывая, -Но если что, ты меня не видел! Не знаешь и услугами не пользовался! Тебе поверят,- я киваю на твой же манер, когда ты говорил о растяжке, и мы оба поймём, о чем это, но только... только срываясь с катушек, я вдруг кончиком носа веду по твоей щеке, стирая малейший намёк на пошлость своих слов. Ты... От прикосновения пальцев до вкуса губ. Ты... От объятий крепких до озорной улыбки. Ты... От лютого зверя до пушистого облака, в которое кутаюсь, задержав дыхание. Ты внутри. И это всё, что мне нужно. Ты предлагаешь отвезти домой, но я отрицательно качаю головой, - Не нужно, спасибо тебе... я доберусь, - нет, не пущу тебя в те крысиные дворы и свою протухшую жизнь, не пущу в этот морок прогнившего существования. Не хочу. Не сейчас. Нельзя. И нам бы двоим отдохнуть. Нам бы с тобой уложить всё хоть в какие-то рамки, привыкая к простому, отпуская всё сложное, накрученное, больное. Я целую тебя в губы, и ещё разок, и снова, совсем мягко, невесомо совсем, учусь, но стараюсь изо всех сил, я прошу тебя шёпотом, - Не беспокойся, всё будет хорошо. Увидимся завтра... - и улыбаюсь, зная, что ты поймёшь. Зная, что и тебе нужен воздух, капелька свежести по губам, чтобы забыть о дурмане, в котором ты жил эти дни. О да, милый, дурман я умею устраивать - потомственная ведьма владеет заклинанием этим получше продажных колдуний. От него только одно поможет - глоток кислорода и лёгкость, а я постараюсь помочь тебе, помочь сбежать из туманов этих тягостных, сбежать на твою планету. К твоему солнцу. И неизведанной совсем, необъяснимой, но такой манящей... искренности.
- До завтра, босс,- улыбкой прижавшись к твоим губам, жарче и слаще, глубже, чувственнее, отступая медленно, шажками назад, никак не желая тебя отпускать, и руками ещё сцепляясь, до самых пальцев, до самых кончиков. Я подмигиваю тебе и исчезаю.
Я не знаю, как быть ласковой, не знаю, что значит нежность. Но у меня внутри есть ты. И это всё святое, что у меня есть.

Отредактировано Amelie Angelo (2015-12-27 15:26:57)

Новый день старым, смятым матрасом в углу, кашлем пьяниц с соседних квартир, говором негров за решётками окон. Потрёпанной, истлевшей жизнью, в которую утро затаскивают мусорщики вместе с ржавыми баками, полными шприцов. Здесь отстойник людей, здесь всё сгнило изнутри, здесь не место словам, кроме мата и интонациям, кроме воспалённых криков. Запахам кроме гнили и смрада. А в моих кулаках - уголёк. Хоть не верится, что он и здесь может греть. Греет. Чуть полыхнёт красным по множеству граней и снова станет серым, чтобы не увидел никто, чтобы не захотел потушить совсем. Я уголёк этот всю ночь сторожила, глаз не сомкнув. В нём отражались глаза моего падшего ангела, его ярость и его страсть, его нежность, его голос. Словно кадры старой киноплёнки, которую хочется смотреть снова и снова, убивая выстрелом в упор каждого, кто решит прервать показ. Вот он тигром идёт за своей добычей, к сцене, ухмыляясь, словно разгадал игру, словно не прочь кинуть на зелёное сукно пару фишек. Вот он раскрывает свои пухлые губы, съедая мой танец глазами, пожирая алчно и сочно. Вот он в отражении зеркала. Шепчет "имя", жаждет, горит алым пламенем. Удар кулаком в стену. Его ярость, непонимание, жар. Снова жар, но уже другой, сладкий, с ореховым послевкусием виски на губах. Запах сигарет, обволакивающий наши обнаженные тела. Его поцелуи, горячие, пьяные, рвущие душу, исцеляющие плоть. Его жажда чувствовать, ощущать, присваивать. Его боль ладонями по стенам, захватом моей шеи и глазами, что горят страданиями истинными. Его ревность. Ревность мужчины, которому не плевать. Который никому не отдаст. Свою бестию. И даже если не свою, всё равно не отдаст. А она его. Она целует его, закрывая глаза, она пробует нежность на вкус и приспускает скорости на тормоза, чтобы ощутить, чтобы впервые... дарить. Не забирая взамен. Его нежность в голосе бархатом, его тихое "нужна", его пряное "Амели"... Уголёк покрывается всеми оттенками багрянца и не гаснет, обжигает ладонь. Это всё, что осталось от нашего бешеного ада, это самое ценное, что мы стащили оттуда, как Адам и Ева, сбежавшие с яблоком. Мы были умнее. В нашем угольке - всё, от страсти до ласки, от жара до холода, в нём даже есть странная нега, которая между. Просто дышать воздухом выдохов, слетающих с пухлых губ падшего ангела. Просто касаться его, изучая подушечками пальцев. Просто чувствовать. Чувствовать, как он живёт внутри, как он всё заполнил собой. И не хотеть его прогнать. Я не знаю, как зовут это чувство люди, мне плевать, пусть не названным будет. Пусть только горит угольком в кулачке, пусть только не потухает. Его глазами, улыбками, обещанием быть, просто быть. Рядом.

- Куда в такую рань, дикарка? - усмехается местный бомж, смакуя короткий окурок, что уже обжигает пальцы. Я посылаю его вместо "доброго утра", выскакивая из подъезда и пиная стройный ряд бутылок, оставленный после вчерашней попойки местными сосунками. Я впервые за несколько лет вижу солнце, не заходящее, не матово-бледное в вечерних всполохах, не рассветное. Дневное. Яркое, искрящееся в стёклах, взрывное апельсиновое солнце. Я дышу. Не понимая, что за механизмы включились в моём теле, но это действительно глубокие вдохи полной грудью и столь же глубокие выдохи, совершенно ничем не стимулируемые. Ни физической нагрузкой, ни другим видом физической нагрузки, ни даже крупными затяжками дури. Я просто дышу! И это восхитительно! Бёдрами я, кстати, тоже виляю чисто из прекрасного настроения! Пусть дорожники разомнут шеи, да и прохожим не повредит доза чего-то покрепче картонного кофе из пластиковых стаканчиков. Но и на них мне чихается отменно! Потому что я - сюрприз! Нет, фу, боже! Прекращайте представлять этот треклятый торт и мою обнажённую фигуру, перевязанную красной лентой! Ну и фантазия у Вас! Фу! Вот у Дика она, поверьте, куда извилистее! Во-первых, этому мужчине на хрен не сдалась ленточка, которая что-то там у меня будет скрывать! Во-вторых, с равным успехом  этот тип умудряется вожделеть меня даже в одежде! В-третьих, он просто прекрасен! И именно поэтому я выскакиваю под палящие лучи солнца (заметьте, не боясь спалить свою вампирскую кожицу и превратиться в дымок на сковородке) и сбегаю из чёрных кварталов чёрного города в самый центр, где и дрыхнет после убойной ночи большой клуб большого человека. Босса. Считайте, что так я собираюсь подлизаться к начальству и выказать своё трудолюбие! Ну надо же, дрянь, пришла на семь часов раньше! Лишь бы... Кстати, хорошее слово... Как-нибудь надо опробовать его на тигре...
-Тикают? - ну вот и охранник у ворот с удивлением пялится на наручные часы, попеременно переводя взгляд на меня. Первый претендент на слухи! Аллилуйа, я прямо к шефу в кабинет! О да, в такой короткой юбке! Проститутка та ещё, и не говорите! И даже не представляйте, чем мы там будем заниматься, но босс точно будет доволен! Это я Вам гарантирую! А пока посидите-ка в неведении, наедине со своими эротичными фантазиями. О торте, галстуке в прутьях кровати и зеркальных потолках... О чём Вы там ещё думаете...
А я тихо, откровенно подкрадываясь, невесомой поступью за его спину, накрывая глаза его ладонями. Жаркий шёпот на ухо падшему ангелу, - И только рискни назвать неверное женское имя, - угроза страшна, ведь я умудряюсь сдержать улыбку и только с тихим, - или мужское,-звонко чмокаю его в щёку. Ладони, естественно, никуда не убирая! Вот пусть мается теперь, кто его там за ухо посасывает... Кстати, да, если кто ещё не догадался, этим я как раз и занималась, чуть увлёкшись от его сводящего с ума запаха, - Уууу.... кто-то выспался... Я слышу, как глубоко ты дышишь, bad boy! Спорим, я могу также! Вот, смотри,- и, наконец, подарив невероятному дар прозрения (методом не наложения рук, а снятия ладоней с его глаз), я изображаю самый глубокий из всех возможных вдох, тут же укладывая его ладонь ниже своей шеи, но выше груди, - Никогда не думала, что туда столько кислорода помещается, - улыбаюсь, откровенно любуясь его довольной мордахой и... - Уууу... мистер Босс при галстуке... весь в делах... Чёрт, да Вы не оставляете мне шансов на здравомыслие! Иди сюдааа, - разворачивая самым наглым образом Дика в кресле к себе, я беру его за галстук и...да, скорее притягиваюсь сама, вмиг оказываясь на его коленях, - Нет, я обязана его развязать! - копошась с узлом, естественно, я попутно старалась угнездиться на его коленях, отменно виляя задницей, - так как тебе спалось? - заглядывая в глаза его чарующие, забываешь снова, как дышать. Чёртово мастерство теряется безвозвратно. Я становлюсь серьезной и чуть загадочной. Просто любуясь. Просто.

Отредактировано Amelie Angelo (2015-12-27 15:27:56)

Нет, конечно, с нервишками у меня всегда было как у Винни Пуха с мозгами, но этот маленький недостаток благополучно тонул в фатальном безумии, навсегда поселившемся вместо опилок в моей дурной головушке. И всё же слышать от этого мужчины чужое женское имя... В шутку, с улыбкой, но... Поверьте, рота мурашек уже заняла боевые позиции по всему моему разгоряченному телу, готовая слушать команду "пли", дабы банально испепелить меня электрическим разрядом рев... Да с чего бы, правда? Кто я ему такая, чтобы иметь право ревно.. Нет, чёртово слово! Хочу и ревную, в общем! Даже к несуществующим (а пусть и к существующим, им всё равно уже не жить) Кристинам, Элизабэтам и прочим не-Амели-шам! Незамедлительно мои ладошки стекают по его голове к плечам, а нет, уже ближе к шее, и грудной голос, подёрнутый хрипотцой от пережавших моё горло эмоций, обожжет его ухо тихим, - Не боишься так шутить с ненормальной, милый? - и тут же каким-то непостижимым образом его мочка окажется между моими зубками, а потом к ним и губы присоединятся в самой сладостной на свете, но всё-таки пытке, ведь я не собиралась останавливаться в сахарных причмокиваниях, как вдруг!!!
- Томас?! Мистер Босс, а Вы полны загадок, - откровенно хохочу я, не в силах уже сдерживаться от чертовского обаяния этого невозможного мужчины! Нет, откуда же ты взялся на мою голову, засранец такой?! Ну как же тебя не обожать, вот скажи?! Как тебя не хотеть, душой, сердцем, телом, мыслями всеми и снами даже! Как же не падать на твои колени, ощущая в объятьях твоих крепких такую защищённость, что Китайской стене и не мечталось, как же не дышать твоими выдохами, замирая дыханием и катая в лёгких аромат твоей кожи, посыпанный сахарной пудрой твоих улыбок. Я смотрю на тебя, не боясь чуть серьёзного взгляда, смотрю, выискивая в глубинах глаз твоих тот сумасшедший магнит, что не притягивает, а приковывает, словно я вся из металла, а ты... А ты всё, чего вожделела эта странная потрёпанная душа. Ты другой. Нет, я не сравниваю тебя ни с кем. Ты другой не рядом с ними в шеренге, ты на пьедестале, а все остальные, прочие, сброшены кучей в углу. И можно считать это влюбленным бредом наивной дурочки, вот только та женщина, в чьи губы ты впиваешься, никогда раньше не ощущала, как тепло разгорается у щиколоток где-то и ползёт вверх по венам, тут же зажигая сердце Олимпийским огнём, неугасаемым, священным. Как же я благодарна тебе за то, что в том костре ты сжигаешь банальное "я скучал", откровенно начхав на слова, за которые не купишь даже от мертвого осла уши, меняя их на платиновый сплав этого ненасытного поцелуя. Меня никогда не целовали так, Дик... Веришь? Ни один ублюдок за всю жизнь не пылал такой искренной жадностью до моих губ, их интересовало то, что ниже. Но мы же договорились, я не сравниваю.. Я просто падаю в твои губы, в тебя, не дёргая парашют, снимая его в свободном падении и вышвыривая вместе с мыслями. Плевать на всё. Кроме жажды по тебе, кроме ощущений тебя, кроме тебя как воздуха, тебя как моей солнечной системы. Раствориться песчинкой, атомом, стать частью и не претендовать на большее, отдаваться душой, выдохами, всем, что есть, всем, что цветёт и волнует кровь, всем, что живо тебе только благодаря. Я не открою глаз, снова потянувшись за твоими губами после, и не дышать, не выпускать изнутри налитый светом воздух твоей близости, твоей искренности, - Доброе,- лёгкий стон прорвётся в первый выдох, когда ты чуть прикусишь мою нижнюю губу, - Чёрт меня возьми, какие же они пухлые! Это же невыносимо просто! Имей в виду, я их полностью оккупирую! Нет-нет-нет, Дик, даже никаких возражений! Это только моё! И не смотри на меня так! Моё, я сказала!!! - и снова впиваться в губы твои, и снова тлеть, таять, угольком гореть, разжигая наши костры, нет, не уничтожающие всё алыми языками, дарящие свет и тепло, горячее дыхание жизни в груди, -Ммм?- даже не сразу понять, о чём ты, даже не сразу услышать вопрос о гостях, а услышав, не сразу слепить из вопроса этого форму, придать смысл... В моих губах ещё сладко от тебя, и я не успокоюсь, пока не слижу каждый кристаллик этого сахара, - Ох, да? А я-то думала, тут в полдень самый наплыв... - нет, не получается сдерживать смех, я лишь за галстук тебя к себе потяну с доверительным шёпотом, - А что, если бестия пришла к самому важному из своих зрителей? И уже угнездилась на его коленях... И уже записала его губы в свою собственность... Ещё подсказки? Или кто-то догадается? - прищуриться, вставая вслед за тобой, двигаясь уже к выходу, не понимая, куда, зачем, как вдруг вспомнить что-то... О да-да-да, и не думай, что я пропустила мимо ушей твоё обещание.
- Оу, подожди... Один вопрос только... - я чуть задерживаю нас обоих у кресла твоего, чуть нахмурюсь, словно вспоминая, раздумывая, - Томас? Твой охранник? Серьезно?! - и прежде, чем ты придушишь меня, сумасшедший, прежде, чем я кинусь от тебя за стол, прячась от праведного гнева, я успеваю положить ладонь тебе на грудь и прошептать, - Ты обещал властно,- о да, я подмигиваю, подмигиваю так, как может только ведьма и... чуть наклоняюсь, не похабно, не пошло, Боже упаси! Лишь прогибаю спинку, разрешая тебе увидеть, в какую дикую амплитуду уходит талия, взлетая к упругой заднице. Чуть приподнятая бровь и лёгкий смех блеском на губах. Интересно, ты заметишь, что я так и не выпустила твой галстук из своих пальчиков? Слегка переплетая его между кончиков, чуть натянуть, прошептать горячо прямо в твоё ухо, - Я схожу с ума от него! На твоей шее.. это просто.. - вместо тысячи слов скажут распахнутые в восхищении глаза и разомкнутые в неслышном "уоооооу!!!" губы. И страсть доброй горстью кидая в кипящий котёл, мы получали что-то новое, не распробованное раньше. Тепло и искренность, тепло и нежность, тепло и... заботу... Ведь слушая твоё предложение я уже останавливаю тебя, осторожно и мягко, ласково совсем, ладонь опускаю на твою грудь, - Дик, ты уверен, что это хорошая идея? - Боже, да мне тысячу раз плевать, увидит кто в этом жесте, в голосе этом и во взгляде прежнюю Кэллоуэй, я открытым матом посылаю всё это дальше, чем к чёртям и их родственникам до седьмого колена, мне важны лишь его глаза сейчас и то, от чего я ещё могу его спасти, - Послушай, прошу тебя... Мы же оба знаем, что моя персона - не лучший штрих к твоей репутации. Тебя должны окружать достойные женщины, а не танцовщицы за сотню баксов... И я не к тому, что оставлю тебя, - чёрта с два, но показывать меня персоналу, который готов захлебнуться в обожании к тебе - это действительно вряд ли мудрое решение, - между нами ни сантиметра, но это уже не спарринг двух хищников и не облако лютой страсти в обратном отсчёте до взрыва. Это близость. Настоящая, живая. Больше, чем близость тел... Ты же... чувствуешь? - Дик, я не обижусь, поверь. Я всё прекрасно понимаю, - мой взгляд ласкает тебя, невозможный, мечется по глазам твоим, желая, чтобы его заметили, а лучше, лучше бы заметили, что за стихии бушуют в нём. Волнение? Именно, самое нутряное, невероятное волнение за тебя, малыш, - Не порть свой образ чёрной тенью дикарки на плече. Они знают, насколько я недостойна, так к чему давать им шанс уверять тебя в этом?

Когда твои глаза смеются, это же абсолютно невозможно вынести! Да будь я хоть из титанового сплава на зависть всем терминаторам мира, и то пришлось бы заколачивать гвоздями металлические губы, чтобы те не рвались к свинцовым ушам в жесте самой откровенной улыбки. А я была не из титана, даже не из железа... Я вовсю отражалась белизной двадцати восьми зубов (и правда, откуда у меня хоть что-нибудь "мудрости"), и даже запускала в глаза свои что-то маслянисто лучащееся, совершенно невероятное для такой психопатки. Знаешь, я даже помиловала бы пару-тройку девиц по имени "Кристина" или "Элизабет" (ну если бы они вообще никогда не посещали Штаты и были бы в возрасте от восьмидесяти) только в честь этой самой твоей улыбки. И твоего восхищенного выдоха прямо в поцелуй, от которого мы оба ну никак не могли оторваться. Боже, и этот мужчина будет радоваться моим губам! Нет, если дьявол-таки записал мою душу в "расходник", подарив тебя, Дик, я же ни капли не против, но здесь где-то явно кроется подвох. Почему? Да на кой чёрт ему сдалось так баловать свихнувшуюся на тебе дикарку, если у неё не душа даже, а так... душонка... Кстати, мне нравится этот каламбур. Дикарка Дика... Дик-арка... Хм, мистер босс, надеюсь, Вы не умеете читать мысли? Хотя... В этом и состоит подвох, верно?
Но тебе явно не за что сейчас ухватиться, ведь в моей несчастной головушке абсолютный вакуум, ни пылинки, даже тараканы все разбежались, ведь твои пальцы после отменного замаха закрепляются на моей упругой заднице, словно попав в нужные пазы, которые создавались исключительно под размер твоей кисти и вот, о чудо, ключик подошёл. Практически история Золушки, только вместо неё перед нами роскошный мужчина с улыбкой довольного котяры, а вместо туфельки - мой роскошный накачанный зад. И сказочное притяжение к тебе, ведь даже без помощи твоей руки я бы сейчас прижималась к тебе как заправская старушка к пассажиру транспорта в час-пик, а уж с твоей помощью я и вовсе впиваюсь всем телом в твоё бедро, обвивая шею руками. Как вчера - мелькает в наших глазах, но мы отмахиваемся от этого бреда, превращаясь в нечто совсем иное, нежели тени ошпаренных воспоминаний. Мы сливались. Не телами, не только ими, выдохами, вдохами, пульсами, даже теплом, нашим внутренним теплом, - Мм... неплохо,- я улыбаюсь тебе, опасному, важному, нужному, чёрт тебя дери, Дик!!! Нужному как никто и никогда. В моих глазах это озарение, так читай же, здесь даже не нужно копаться в моих мыслях, всё в глазах, всё на губах, которые шепчут тебе, - Но можно было бы и покрепче... и по...поближе, - о да, ты же чувствуешь, как я губами касаюсь твоего кадыка, как я ловлю его буквально поцелуем, причмокивая, лаская, как я скорее отдаюсь, чем присваиваю, ведь это совсем не игры, да не дай бог. Я просто хочу касаться тебя, Дик. Хочу чувствовать тебя и слышать, как я отзываюсь в тебе, как в этом глотке воздуха мой запах падает в тебя. Это важнее, чем любые победы и бред, в который я кидала нас ещё вчера. Я медленно раскрываю глаза, снизу вверх вглядываясь в твои серебристые. Посмотри же, эта волчица прижимает тебя к груди как волка из своей стаи. Мы с тобой одной крови, а может, может я просто хочу так думать? Просто хочу стать... твоей?
Но ты вдруг злился, и именно зверь пробуждался в зрачках твоих, обожженных яростью. На мои слова. На неуважение, которым я обидела... Нет, не тебя. Себя, но... Я хмурюсь, я не понимаю, прищуриваясь, словно так легче будет догадаться. Я же не сказала ничего плохого о тебе, о нет. Напротив, ты - божество моей веры, ты всё, что есть живого и настоящего в моей жизни, ты на Олимпе, ты вместо солнца. Ты... произносишь это "послушай меня" и уже разворачиваешь меня, потерянную абсолютно, к двери, сплетая наши пальцы на моём животике. И как тут не проститься с рассудком? Не запустить оставшиеся от него крохи вместо конфетти над нами, шаг за шагом ступающим в бар, пока ты... о боже, Дик... пока ты целуешь моё плечо и...
- Стоп! - я резко разворачиваюсь на твоих словах, я - та ведьма, которую ты всегда знал, и я хмурюсь, задирая подбородок, еле сдерживая раскалённые эмоции, еле умещающиеся внутри, - о твоей бестии?! - чеканя в обожженном воздухе эти слова, я впиваюсь во взгляд твой, требуя ответа. Я дышу носом, тяжело вздымая грудь. Твоя бестия... Твоя... Внутри всё катится с вершин катастрофами, оползнями, внутри гигантские камни слетают с уступов и несутся на всех скоростях на самое дно моей чёрной души. Той самой, что я продала... За тебя... Но в твоих глазах ни капли улыбок, смеха, извинения. Ты серьезен, как никогда. Ты не бросаешь мне вызов, ты говоришь.. Правду. Ты не удивлён своим словам, ты не присваиваешь, просто рассказываешь, как оно есть на самом деле. И тебе это... важно. Дик, скажи, что я в палате для умалишённых, пожалуйста! И вколи мне ещё пару доз того, что вызывает такие галлюцинации.
-Ага...-кивая с видом познавшего истину мудреца, в этом кивке я, наконец, отвожу от тебя взгляд куда-то в угол стола, которого, кстати говоря, тоже не вижу, - Ну хорошо, - новый кивок, и ещё один, твои кисти забирая в свои ладони, я разворачиваюсь к тебе спиной и занимаю исходную позицию, лопатками упираясь в твою грудь, твои же пальцы снова переплетая со своими, чтобы уложить их  обратно на свой животик. Ещё тяжело дышу и хмурюсь, но только на себя и эту грёбанную гордость, которая ещё что-то потявкивает, заваливаемая огромными валунами, сбрасываемыми с вершин моего тающего рассудка. Твоя бестия... Кэллоуэй, кончай ломаться и признай уже, что ещё со вчерашнего вечера ты живёшь этими мыслями, только ими и живёшь, если совсем честно. А пока мой мужчина продолжал наше движение к диванчикам, мы умудрялись вывернуться и в висок его прошептать, - Но почему, Дик?- да, мне важно знать, важно понять это раз и навсегда. Важно, что это не просто иллюзии потерявшейся в своих чувствах дурочки, что это то самое, цепляющее изнанку в самых сладостных на свете ощущениях, которыми я только тебе обязана, дорогой. Ты знаешь, я бы сейчас согласилась на всё ради тебя, но в моей пустой голове не умещается, как можно хоть что-то делать ради меня, Дик. И пока мы занимаем места на диванчиках, пока я вся таю в твоих касаниях, переплетая твой торс руками своими, всё это время ощущение невероятного омывает душу и тело. Я... не нахожу себя уже, носом скользя от ключицы твоей по шее, к ушку, дублируя губами этот путь и буквально сходя с ума от твоего запаха, твоего дыхания... и голоса твоего. Строгого, жесткого, но совсем не властного. Мне начхать, как на нас смотрит уже подошедший официант, я плевала на каждого из этих прихвостней с высоты Эмпайер-стейтс, но то, что внутри переворачивают твои слова, знаешь.. я и не подозревала, что такое вообще хоть когда-то уместится в моей груди.
- Ты явно спятил, мой хороший, - мягко совсем, височек твой поглаживая своим большим пальчиком, я склоняю головку, откровенно любуясь тобой и с материнской нежностью покрываю скулы твои поцелуями, ласково, невесомо совсем, оберегая ото всего зла, клубящегося в этом мире, - Но я обещаю, что не позволю никогда тебе вылечиться от этого безумия, - мягкая улыбка, новый поцелуй, уже в губы, уже чувственно и глубоко, и каждое касание - шёлк и тепло, каждый выдох с клеймом твоего имени, - И обещаю... да, обещаю больше никогда не говорить так о...твоей бестии, - улыбка, снова, откровенно забирая тебя в новый, головкружительный, страстный, сумасшедший поцелуй, в котором мы чуть ли не падаем уже на диван, ведь я и не намеревалась отпускать тебя, утягивая за собой. Мы хохочем, как дети, чуть ли не похрюкивая в этих чудесных повизгиваниях, мы растворяемся в простоте и щемящей лёгкости, когда засранец-официант произносит это строгое, - Что-то выбрали уже, Босс? - ну конечно, ублюдочек даже не собирается смотреть в мою сторону, словно только ты и валяешься тут на диване, словно только в твои глаза он и может смотреть. Ну ничего, мы не из гордых, мы с удовольствием осмотрим его с ног до головы, кивая тебе со знанием дела и произнесем отчётливое, - А можно всех посмотреть? - и снова улыбки, снова касания, поцелуи, ведь этим невозможно насытиться, ведь мне даже наплевать, что этот тип останется безнаказанным, ведь я вся в тебе растворена, вся тобой переполнена, вся... твоя.

Отредактировано Amelie Angelo (2016-01-10 18:48:13)

-Какой Вы властный, мистер Босс, -  о да, я бессовестно совершенно сбиваю тебя с сурового тона, которым ты осаждаешь официанта, при этом, кстати говоря, меня и защищая! И не важно, что в этот момент мои пальчики почёсывают твою поясничку, а губы отдают всё своё тепло волосам, что у тебя за ушком, я не закрываю глаз, боясь упустить хоть один кадр из твоего поворота головы, твоих опущенных ресниц и этой еле сдерживаемой улыбки, - Какой суровый... На его месте я бы быстро превратилась в послушную лужицу и пробулькала бы извинения в сторону твоей спутницы. Или в твою сторону. Или в сторону хоть этого стула, но ему немедленно надо что-то делать, чтобы мистер босс больше не гневался. Чёрт, Дик, как у тебя это выходит? - и пока официант начинает читать меню от заглавной буквы "М" до тиража и типографии, я делаю вид, что не слышу его публичного выступления, хотя, какого чёрта?! Я действительно ничего не слышу, кроме дыхания роскошного мужчины, который прямо сейчас находится в моих цепких пальчиках, и у которого сводящие с ума губы... О да, мистер Босс, я становлюсь той лисой, что прилипла к смоляному бочку своего бычка. Ты в курсе вообще, что от тебя невозможно оторваться? И что невозможно даже хотеть оторваться? В курсе, что мои пальцы не просто поясничку твою почёсывают, а забираются куда-то выше, и уже под рубашкой (и когда они только успели), и коготочками рисуют узоры, завитки и линии, - Ты можешь не повышать голос, можешь не напрягать связки, можешь даже шёпотом спокойно произносить всё, что угодно. Но электричество при этом просто сжигает тело, словно ты врезал по рубильнику... - я заглядываю в твои глаза и вижу в них все ответы, вижу в них спокойствие, в котором опасность клубится как глубина клубится в океане, это ощущение затапливает, кружит голову, заставляет захлёбываться, но хотеть, хотеть оседать на твоём дне, чтобы оставаться в нём, ракушкой, маленьким камешком под толщей твоей свободной широкой души, -Кстати о цыплёнке табака! - внезапно вспоминаю я об официанте, который, кстати, уже диктовал десерты. Я кладу голову на твоё плечо искусной гетерой, не переставая водить ладонью у тебя под рубашкой, и поднимаю взгляд на того, кто так и не смотрит в мою сторону. О, мелкий планктончик, я знаю твои мысли. Знаю, с каким отвращением ты относишься к той, что охомутала твоего шефа, этого громадного медведя строгих нравов, которого я могу целовать, не боясь обрезать губы о его опасность, - Вы что-то говорили о закусках? Мы чуть увлеклись... Как там было? - официант выдыхает, глядя в глаза Дику, и начинает сначала, матеря меня с такой силой мысли, что даже бокалы начинают звенеть от накалившейся атмосферы, - Стоп! Сицилийский салат! Берём? - произношу это со вкусом прямо в губы мужчины, которого продолжаю покрывать шалыми поцелуями, ничуть нескромными, но кто бы нам запретил, - Крутите дальше барабан, мсье! - и мы внимательно будем смотреть, как потеет малыш, мы будем разглядывать его, желая подольше помучить за эту ненависть. Ну же, прекрасный, ты же хорошо выучил свои уроки, чтобы не разочаровывать директора вашей школы? - Как-как? Дефлопе? Вы даже знаете ингредиенты? Похвастаетесь? - я улыбаюсь, всматриваясь в официанта с прищуром. Его губы твёрже камня. Слышишь, с каким чирканьем они касаются друг друга при каждом слове. Этот джентльмен уже повесил на меня ярлык твоей отпетой проститутки. Спорим, я могу уверить его в том, что так оно и есть в секунду? Но ни за какую вечность не смогу доказать обратного. А знаешь, почему, мой прекрасный? Потому что они все знают, что я из себя представляю, лучше нас с тобой. И они совершенно правы в своём желании уберечь тебя от такой вот нехорошей компании. Я плохо на тебя влияю, бэд бой, - И как готовится? - он выдыхается, слышишь? Закипает... Ну же, маленький, не расстраивай папочку. Папочка должен быть уверен в своих вассалах. А ты выбиваешься из сил, бедняга, - Хм... будем знать! Давайте дальше! Нет-нет-нет, мы это не берём. Просто познаём мир кулинарного искусства, -улыбка святой, одарившей блаженного капелькой истины, чистой и непорочной. И, наконец, я добиваюсь этого ненавидящего взгляда, полоснувшего по моей щеке. Я улыбаюсь, довольная, победившая, - Большой стейк большому мужчине со зверским аппетитом, ледяной мохито женщине с горящим сердцем и карамельку тебе самому за старания! Ты заслужил! - на удивленный взгляд Дика я спокойно отвечаю уверенным, - Не переживай, я буду таскать картошку из твоего гарнира и кусать мясо из твоих рук, наемся досыта, - мы смеёмся, уже забыв об официанте, смеёмся друг в друга, слыша, как звонкими монетками отражаются наши голоса внутри, я спокойно забираюсь с ногами на диван и одной ножкой обвиваю твой торс, сидя боком к тебе, словно приковывая к спинке, на которую укладываю свою руку, запуская пальцы её в локоны и разглядывая тебя, любуясь. Ты задаёшь мне мой же вопрос, искренне удивляясь, а я всё понять не могу, откуда же ты для меня такой взялся, но то, что именно для меня я уже поняла! Видишь! - У тебя больше миллиона причин на публике быть только моим боссом, даже не особо заинтересованным танцами, которыми я радую ту самую публику,-о нет, я не могу наглядеться на тебя, не могу дышать, когда хмурятся твои брови, когда... когда я целую тебя ровно в переносицу и не отвожу губы, размыкая их, дыша, кусая даже морщинку эту недовольную, - Оу, да ты придушишь меня, если я начну перечислять их все. О да, ты такой! Стрррашный и беспощадный, - улыбка растает в новом поцелуе, я спускаюсь этой жаркой дорожкой по твоему носу, миллиметр за миллиметром, я закрываю глаза, и в губы твои падаю на ощупь, вдруг распахивая ресницы в самый пиковый момент блаженства, - Но ты должен запомнить одну вещь, Дик, - мой взгляд серьёзен, взволнован и хмур, мой взгляд - все переживания за тебя и за реакцию того официанта, которую надо умножить на добрую сотню, чтобы представить, что ожидает тебя, мой мужчина, как только остальные увидят мою персону ближе, чем в десяти метрах от твоей, - Я знаю, какой ты сильный и свободный человек. Чувствую сумасшедшую независимость твою и... это невозможное отношение ко мне. Только поэтому я не буду против, если однажды тебе захочется остаться в тени со мной. Тщщщ, не злись, слышишь? Не надо, Дик. Они будут тебя отговаривать, поверь. И будут настаивать, и будут рассказывать о том, какой я масти. Во всех подробностях, - я целую тебя, не давая перебивать, не давая злиться, нет, покрываю шею твою поцелуями, то и дело впечатываясь в губы, - Они даже правы будут во всём, кроме одного, - прерванными поцелуями, я поднимаю взгляд на тебя, - они ни черта не знают о том, что я твоя бестия, - и пока ты произносишь всё то важное, что склеивает мои губы патокой, что проливается внутри сахарным сиропом, что только мечталось услышать из этих невообразимых твоих губ, я вдруг с улыбкой произношу это, -заткнись! - и таки затыкаю твой рот новой порцией блаженства, пока ты не продолжил тираду о том, кто может оказаться якобы лучше тебя. Лучше не зли бестию, bad boy, лучше не заставляй меня рычать при мысли, что я захочу к кому-то сбегать... От тебя-то, Дьявол? Я не настолько свихнулась!
А пока мой язычок заставлял нас обоих чуть постанывать и громко сопеть от наслаждения, мы слышали вдруг это "Мистер Анджело" и оба нехотя и пьяно совсем оборачивались к ... пышному облаку роз. Кажется, моя упавшая челюсть могла задеть твои полушария, но, благо, ты уже закрывал их какими-то бумагами, расписываясь в них с деловым видом. А я с видом уже ошалевшим, пока разглядывала это ароматное безобразие немыслимых расцветок. Ох, знал бы ты, Дик, сколько в моей башке издевательств на тему цветов девчонкам, но сейчас все они мгновенно испарялись, сейчас вообще все слова мгновенно испарялись, ведь стриптизёршам не дарят цветов. Их не дарят тигрицам, которые готовы оседлать любого мужчину в раже танца, их не дарят таким... как я. Не дарили никогда. И я в жизни не думала, что это может быть так... впечатляюще. Пока мне в руки перекладывали эту тучу с лепестками, я всё ещё забывала закрыть рот, - Ты... ооох... Дик...я... хм... ты прости,... я не в курсе, что там надо вещать в такие моменты, - в волнении запуская руку в свои волосы, я всё ещё разглядываю это алое безумие на моих коленях, - Твою ж мать!!! Они пахнут!!! Нет, ты чувствуешь?!? Они охеренно просто пахнут!!! - и чихала я на мужика, что пялится на нас сейчас, словно мы с тобой работа грёбанных постмодернистов, ведь я уже подношу к тебе этот букет, прямо к твоему носу, подношу осторожно, словно ребёнка в пелёнках, и с детским же восторгом вглядываюсь в тебя, - Втяни-втяни! Голова же идёт кругом! Они сладкие!! Нет, ты представляешь?! Действительно такой сладкий запах, что кофе можно пить без сахара, только их вдохнув разочек! С ума сойти!!! Нет, ты... Ты просто сумасшедший!!! - и мне плевать, что там делают правильные девочки, как они там в свои ладошки хлопают, как подпрыгивают. Я просто напросто так же трепетно откладываю букет в сторону и забираюсь на тебя, невозможный, колени расставляя по обе стороны от твоих бёдер, - Иди сюда, безумие моё!!! - и не спрашивайте, мы оба свихнулись! Я забирала в ладони скулы его, приникая к губам в таком поцелуе, о котором только в любовных романах пишут, и то на последней странице. Бог ты мой, да это было откровенное головокружение, мы чуть не падали от него, и нас спасала только спинка дивана за плечами Дика. Нам не хватало воздуха, нам не хватало друг друга, и мы вжимались, мы хватались, мы глотали друг друга кислорода вместо, прерываясь лишь для глубочайшего вдоха, короткого, - Так значит, мистер Анджело? Дик Анджело! Свихнуться можно! От одного твоего имени, падший Анджело!!! - и снова в поцелуй, снова в эту немыслимость, забывая про официанта, расставляющего по столику наш заказ, забывая про этот чёртов клуб, про день денской и даже про того, кто пальцем бесцеремонно тыкал в моё плечо... Не, вот про него, кстати, было сложнее всего забыть. Я оборачивалась, готовая откровенно вмазать любому, кто только посмел оторвать меня от моего мужчины, но парень, видимо, был в курсе моих мыслей, - Оу, красотка, полегче! Мои глаза дороги мне как память! Не стоит в них впиваться своими коготками. Лучше вот покушай, мороженку закажи... И дай мужчинам поболтать о важном. Привет, тигр! Ты уж извини, что отвлекаю от десерта... Уделишь минутку другу? - я мерю пришельца критичным взглядом, но услышав о том, что он всё-таки друг, недовольно разрешаю тому поприсутствовать, пересаживаясь на коленях Дика лицом к столу и забирая ананас пальчиками прямо из салата, смазывала им губы своего невозможного, - Открой ротик, сладкий, - зло позыркивая на нового незнакомого, я и не собиралась отдавать ему своё сокровище, мою, между прочим, прелесть.

-Если ты ещё раз хоть что-то скажешь этим своим басом, на тебя накинусь я, и, поверь, тогда мебель в этом зале будет не спасти... никого не спасти... ничего... яяяяууу!!! - и с воплем дикой кошки, бросающейся на самого сладкого на свете пасхального зайчика, я аж подпрыгивала, обхватывая голову Дика руками, стискивая бёдра его коленями и откровенно впиваясь в этого невозможного мужчину всем, чем было только возможно. Особенно губы, конечно, участвовали в процессе его самого настоящего поедания, они терзали его пухлые, они слизывали запах с кожи его и делали ещё очень-очень много из того, что приличным людям даже в голову не приходило запрещать в публичных местах просто потому, что, простите за каламбур, приличным людям такие вещи вообще в голову не приходят. А вот нам с Диком было по барабанной установке, нам было так хорошо, что мы, кажется, даже детишек будили в соседних детских садах своим хохотом, своими возгласами и своими мычаниями. Довольными такими мычаниями, с которыми можно только сходить с ума от удовольствия, буквально ввергаясь уже в это безумие. Поэтому-то я чуть не отгрызла руку, которая тыкала в меня своими пальцами. Нет, ну надо! Каким моральным имбецилом надо быть, чтобы двух абсолютно счастливых людей, издающих такие забавные звуки, и пребывающих в самой сладкой на свете возне, отвлекать из-за каких-то там важных вопросов. А ещё другом себя называет... Всё-всё, парень, я тебя уже запомнила, твоя лощёная мордаха уже попала в мою личную "картотеку злопамятности", и как только мой мужчина подумает, что не такой уж ты ему и друг, за твоей спиной появлюсь я и так тыкну в тебя пальчиками, что будешь счастлив, если тебя кто-то ненароком прикончит в этот момент. Оторвать! Меня! От Дика! Но не тут-то было, между прочим! Во-первых, сама я не собиралась сдавать позиции на коленях своего падшего ангела, попутно прикармливая его и наслаждаясь видом, с которым ананасовый сок освежает его губы, эти пухлые немыслимые вообще губы! Во-вторых, Дик и сам не так уж рвался поговорить с этим пальце-тыком, сдавая вместо зала ожидания ему свой кабинет, в котором... Да-да, я тоже судорожно вспоминаю, всё ли мы оставили там в порядке... Но кажется, этим утром мы были просто до безумия приличной парочкой, даже ни одного стула  не бросили, ни стол с места не сдвинули, стыдно должно нам быть! Но мы исправлялись! О да, Дик уже просил вернуться меня на исходную позицию, а я в этот момент никак не могла удержаться от хохота, счастливого абсолютно хохота, - Хээй, мистер Анджело!!! - чёрт, какое же немыслимое у тебя имя, боже, сохрани мне хоть часть рассудка!!! - Имей в виду, я оккупирую ещё и твои колени, и теперь тебе нельзя положить на них даже салфетку перед обедом, даже газету при чтении... Это место только для меня... Оуе, я до ужаса властная! Но... ты же... простишь мне такую... слабость? А вообще, не надо было быть таким возмутительно прекрасным! Да-да-да, сам виноват!!! С этими своими блестящими глазюками пасмурного цвета, с этими своими губёхами, от которых оторваться же ну просто невоз...ммммм!!!!!!!!!! - я вставала буквально, упираясь коленями в диван по обе стороны от твоих ног, я протягивала ручки за твою шею и нависала над тобой, моё безумие, медленно-медленно приближаясь к губам, разглядывая в полумраке твоё лицо, откровенно любуясь им, но не допуская ни малейшей улыбки, не отвлекаясь ни на что, кроме тебя, наконец, целовала, целовала снова и снова, оседая уже на колени твои, прижимая тебя уже как ремень безопасности в самолёте, приковывая тебя, обожая тебя. И что-то совершенно невообразимое кружило голову нам обоим, и что-то бурлило внутри то ли игристыми винами, то ли вулканической лавой, но это что-то вздымалось вверх от самого низа живота, взлетая к груди, чтобы обжечь её сладостью, разбрызгивая по изнанке пьянящие брызги абсолютного счастья. А потом мы лопали картошку, вкус которой растворялся на губах тут же, когда твой язык облизывал их, а я ловила его за кончик, и целовала, целовала, буквально дрожа от этого твоего "мммм". Ох, мы перепробовали каждое из заказанных блюд, мы даже постановили присудить первое место стейку, который принесли сначала, потому что второй мы подогревали уже исключительно своей горячностью, мы пили мохито вместе и кусали кубики льда, заставляя его таять между нашими губами, мы прыскали, шептались, и снова, снова целовались, и ласкали друг друга ежесекундно, и никак, никак не могли успокоиться. Дьявол! Да какой там успокоиться! Казалось, что как раз в этот миг, во время нашей ненасытности по прикосновениям друг друга, мы и находили тот самый пик безмятежности, который по совместительству был и пиком трепета, волнительности и ещё чёрт знает какого коктейля самых невероятных эмоций!- Чувствую, нас обоих ещё ждут самые лучшие дни, вечера и ночи, мистер Анджело! - улыбаясь в твои губы, в глаза твои падая спиной, ощущая, как за лопатками взметнутся крылья, чёрные крылья моего падшего ангела, - Я даже знаю, в какой позе мы их проведем, - и я подмигивала тебе, тут же ловя себя на мыслях, что мы и сидя рядышком, даже не соприкасаясь друг с другом, способны перевернуть к чертям любое описание времени, тут же превращая его в это самое "лучшее"... Но вдруг оказывалось, что это чёртово время мстило нам за то, что мы его не замечали, и стоило бы уже оглянуться, да увидеть, как клуб заполняется народом, а справа от нас стоит та самая девчонка, что пыталась попробовать мои духи, и вещает что-то о репетиции. Я с трудом понимаю, какого чёрта она имеет хоть малейшее отношение к моим репетициям, но киваю... Видимо, разговор обещает быть горячим. Снова и снова, раз миллион, наверное, целую своего невероятного, нехотя сползая с его коленей, поднимая его с собой, пальчиками забрав бляжку его ремня и потягивая на себя, - Слушаюсь, мой биг босс... - улыбкой, мягкостью, новым поцелуем, вставая на цыпочки и... ощущая твою ладонь... Ох, что же ты творишь, мы же так никогда не оторвёмся друг от друга... Приходится шепнуть тебе на ухо, - Не забудь заправить рубашку, Дик, а то я там немного... пошалила, - и, подмигнув, позволить себе уйти свободной походкой куда-то в закулисье, обернувшись у самой двери, чтобы серьезно и ласково взглянуть на мужчину, который сводит меня с ума.

- Вашу ж мать, да здесь клуб анонимных алкоголиков! - не сдерживаю восхищения я, как только оказываюсь в зеркальной комнате для репетиций, в буквальном смысле окруженная персоналом. И во главе, о да, угадайте, кто же стоит с недовольной миной ровно передо мной, являясь венцом этого круга?!
- Здравствуйте, меня зовут "Цыплёнок табака", и я - прокис. Ну что, ребята, будете устраивать "тёмную" подстилке своего босса? Или вы слишком вежливы для этого и успокоитесь банальным трахом с моим мозгом? Не забудьте надеть презервативы, - доверительно советую я всем этим ублюдкам, явно настроенным враждебно, явно настроенным серьезно и явно настроенным на что-то, что пока только в их головах умещается, в моей же бабочки, вакуум и полная идиллия со вкусом губ мистера Анджело. Дёрнув мыском сапога ножку стула к себе, я вальяжно разваливаюсь на его спинке, разглядывая их нависающие надо мной лица и жду начала тирады, жалея при этом, что не захватила с собой плеер.
- Чего тебе надо? - хм, в последнее время я слишком часто слышу этот вопрос, но в исполнении баса Дика он звучит куда более будоража, - Уууу, я смотрю, вы не торопитесь и готовы познавать мир с чистого листа. Что ж, ускоряю процесс. Мне нужен ваш босс. Для каких потребностей и целей - только моё дело, - в моём взгляде полыхнёт пламя, ввергающее их всех в глобальную тишину. Та самая жестокость, с которой я перегрызу глотку любому за тебя, мой падший ангел, Если кто-то решит уточнить, мы поговорим отдельно и советую сразу вызвать "Скорую", а то она обычно не успевает... - я уничтожаю их всех, выстроившихся вокруг меня стеной, чтобы я не смогла пройти к тебе, чтобы я не смела даже шага в твою сторону сделать. Я знала, что ты не достанешься мне легко, милый, но сейчас до сведённых скул не хочется тратить время на всю эту шваль, время, которое я могла бы провести, просто обнимая тебя, просто оседая на дно твоих глубин золотой пыльцой, просто вдыхая твой запах, А сейчас запоминайте простое, но важное правило. Всё, что касается наших с ним персон, с этой секунды - табу для ваших гнилых языков. Между собой возитесь стайкой тараканов, злитесь, обсуждайте, завидуйте - дело ваше. Но каждому, кто посмеет выйти за этот блядский круг доверия, я лично вырву кадык... - голос спокоен, он не дрожит и ни капли не напряжён, он маслянист от удовольствия, когда я останавливаю свой взгляд на том самом официанте, пригвождая его за эту грёбанную ухмылку к потолку, и тут же продолжаю осматривать всю эту кучку "Общества защиты Дика", - а у кого нет кадыка, я попытаюсь его найти, просунув свою руку так глубоко, что вы немедленно захотите его отрастить, - звенящая тишина и полные ненависти взгляды. Я знаю это молчание. Ещё секунда, и свора бросится на меня, готовая убить за унижение, в котором я их исполоскала. Что ж, пусть попробуют... Я лишь поднимаюсь со стула и внимательно смотрю в их глаза, в ожидании. Тишина нарастала, никто не сдвинулся с места, но круг сужался самой настоящей черной магией.
- Докладчик кончил, - жестко, словно устанавливая свои правила. Я прохожу, стуча каблуками, прямо к тому самому официанту и, спокойно поднимая на него взгляд, жду, когда тот отойдёт. Он медлит минут пять, этих чёртовых пять минут, за которые мне приходится кожей спины ощущать артиллерийские залпы взглядов всех, кто стоит позади. Но "Цыплёнок табака" не выдерживает и пропускает меня, так же вальяжно проходящую мимо него, чтобы, не обернувшись, виляя бёдрами, уйти в свою гримёрку.

- посмотри, что она с тобой уже сделала!!! - вопли того самого друга Дика не так волновали меня, стоящую у кабинета своего ненаглядного босса, подкидывая алое как наша страсть яблоко вверх и ловя его раскрытой ладонью. Снова и снова. Персонал предпочитал не замечать мою особу, привалившуюся плечом к косяку закрытой двери, сквозь которую доносились откровенные крики. Пока одного голоса. Но меня волновал другой, тот, что молчал, - Ты же на меня зверем смотришь! Ты же зверьём становишься! Сколько лет мы с тобой, Дик, знаем друг друга?! А ты посылаешь меня из-за какой-то шма... - вот тут я, пожалуй, нарушу их уединение и пока мой хороший не пришиб своего "друга" ненароком, я открываю дверь и проскальзываю внутрь, тут же чуть ли не сшибаемая с ног цунами тестостерона, излучаемого спиной того самого придурка, за которой, кстати говоря, я и оказываюсь, тут же подав знак своему мужчине, прижав пальчик к губам. Тише, родной мой, не будем мешать парню выговариваться...- Ох, ладно, Дик, извини... Я понимаю, она конфетка и есть, за что её хотеть. Но я места себе не нахожу, видя, что с тобой происходит! - увлеченная этим монологом, я ложусь лопатками на стену рядом с дверью и... и не могу свести взгляда с глаз Дика, умоляя его успокоиться, ненавидя себя за то, что ему всё это приходится выслушивать, приходится переживать, - Я знаю таких женщин! Она же сжирает тебя!!! Буквально поедает, - и в этот самый момент я с оглушительным хрустом впиваюсь зубами в яблоко, вырываю из него огромный сочный кусок и начинаю пережёвывать с таким довольным чавканьем, что "друг" немедленно оборачивается и буквально отбрасывается от моего удивленного взгляда и, собственно, от хруста, - Прожолжай-прожолжай...-со вкусом сминая зубками крепкий фрукт, я спокойно перевожу взгляд на Дика и подмигиваю ему, поддерживая. Мой бедный, как же ты держишь ещё себя в руках. Ты тяжело дышишь. Возможно, ты уже кричал и я не успела вовремя, чтобы уберечь тебя. Плевать на этого сучонка, я медленно прохожу к твоему столу, и усаживаюсь на одно твоё колено, обнимая тебя и лизнув в височек, горячий, раскалённый височек, - Ты закончил на том, что я съедаю Дика. И ты, мать твою, нереально прав! Да он такой вкусный, грех отказываться! - прижимаюсь губами в скуле твоей и дышу, дышу, умоляя тебя выровнять и своё дыхание по моему, как мы научились уже это делать. Мои пальчики ласково гуляют по твоей шее, ну же, падший ангел, поддайся мне, - Дала бы тебе кусочек попробовать, но это невозможно! Невозможно ни с кем делить. И ты ни хрена не знаешь таких женщин, как я. Иначе закрывал бы дверь кабинета, прежде, чем так вопить. Если бы не уважение к мебели, которую Дик явно выбирал сам, я подошла к тебе со спины, дорогой... И кто знает, какой бы орган выбрала, чтобы оторвать... - моя милая улыбка и я уже забываю про этого придурка, шепча своему мистеру Анджело на ушко, - Ты как, bad boy?

Я отсчитываю секунды до ухода мозгоправа, лаская тебя взглядом и подушечкой большого пальца разглаживая морщинки у твоего виска. Моему тигру пришлось ругаться с другом за ту, кого все вокруг считают отменно шлюхой, за ту, кто в твоих руках сейчас горит и плавится, заходясь одним лишь желанием - утолить в тебе эту злость, погасить её так же стремительно, как мы можем распалять пожары, становясь в них легче пепла. Вот только сейчас не то совсем, сейчас не огонь, а свет пробивается из груди, и касания рук не обжигают, а исцеляют, дарят прохладу и воздух, дарят поцелуи, даже если наши губы не касаются друг друга. Ты ещё дышишь огнём, мой дракон, ярость ещё душит тебя, но мы спасёмся от этого, вместе. Мы уже делаем это, пропадая во взглядах друг друга, теряясь в запахе, звуке и шепоте нашем, в нашей... нежности... Я повинуюсь твоему жесту и оставляю яблоко где-то на столе, разворачиваясь к тебе всем телом. Я пальцы запускаю в волосы твои и любуюсь чертами твоего уставшего лица, я целую тебя в скулу, выдыхая тепло с разомкнутых губ в твою кожу, - Такой и я себя не знала до твоего появления, -мягкая улыбка, мягкость в каждом касании к тебе, в каждом глотке воздуха, переполненного твоим ароматом. Парфюм, лосьон после бритья и запах кожи. Дерзкие нотки твоих взглядов, растопленный шоколад наших поцелуев. Я хочу запомнить каждый оттенок вкуса, хочу раствориться в нём, как растворяюсь в тебе и в серых водах твоих глаз. Хочу дарить то, чего никогда не было у меня, но сейчас пробуждается забытыми заклинаниями от касания твоих рук. Твой выдох тает на моих губах, оставляя сахарное послевкусие. Мы не спешим, никуда не спешим в этой безмятежности, где страсть спадает с наших плеч плащом, и мы остаёмся обнаженными в молочной нежности, мы оба как никогда доверяем сейчас, доверяем самое важное, на что не станем тратить слова, даже выдохи. Мои ладони гладят тебя, мои глаза мятежно ласкают каждый миллиметр твоего лица, мои губы... они хотят лишь ощущать тебя, лишь дышать тобой, мой падший Анджело, - Дик, - шепотом, лаской самой, самим трепетом, ты же услышишь, что за чувства сплетают имя твоё на кончике моего языка и как сердце заносит на поворотах, стоит тебе коснуться пальцем моих губ. Я прикрываю глаза, судорожно выдыхая от накрывающих чувств, я тону в тебе, сумасшествие моё, и таю по коже твоей ароматами сандала. Я хочу ластиться к тебе и забирать каждую частичку твоего запаха, я хочу превращаться в него. Мои ресницы дрожат, когда я целую подушечку твоего пальца, когда... касаюсь губами твоих губ, осторожно, трепетно, ощущая настоящее, живое волнение, щекочущее изнанку, ощущая нежность... нежность, которой хочу касаться тебя, гладить тебя, любить тебя... Нежностью, лаской, душой самой, словно пёрышком, водить по сердцу твоему и оставаться послевкусием на твоих губах, нет, не укусами, не пьяными отпечатками, только неуловимым ароматом сахарной ваты, тающей, стоит коснуться её пальцем или кончиком языка, - мой мужчина,- не присваивая, не клеймя, нет... счастьем самим от осознания, что ты со мной, ты, падший ангел, грудью встающий на защиту той, кого ты даже не знаешь, но так слепо, так искренне обожаешь... догадываешься ли ты, насколько важен для меня? Насколько нужен? Нет, не боссом, не телохранителем, даже не любовником, только Диком, моим Диком, моим безумием и счастьем моим. Я целую тебя в уголок губ и зарываюсь носом в твою шею, я закрываю глаза, кошкой пригревшись на твоём плече, я переплетаю наши пальцы и подношу к своим губам, осторожно и мягко покрывая поцелуями твои фаланги, прижимаясь к ним как к святыне, - Они очень любят тебя, - ты поймёшь, я не только о твоём персонале, но и о друге, что дрался до последнего, чтобы только протрезвить тебя, хороший мой, чтобы только вернуть здравомыслие твоё и увести от опасности, которую ты никак не хочешь замечать. Но ты один знаешь главное, лучше меня знаешь, что опасность сама падает к твоим ногам, становится помешанной на тебе, поддаётся твоему ритму сердца, пульсирует вместе с твоей венкой на запястье. Я не знаю, что происходит со мной, но это сладостное ощущение почти осязаемо, оно не даст соврать, оно сплетает нас в одно, делает меня настоящей лишь рядом с тобой, делает меня твоей, и от этого я захожусь в немыслимом трепете, снова приникая к твоим губам, снова пробуя дарить невесомость и ласку, лёгкость тепла, согревающего, без напора и дерзости, живого, чистого тепла, - Твои губы пахнут яблоком... и летом... да, жарким, желанным летом... В этом городе, кажется, даже солнце зажато в стеклопакет, и только в твоих глазах - настоящее небо, а на губах - закат. Откуда ты взялся такой, Дик? Боже... откуда... - я не нахожу больше слов, забираясь к тебе на руки, я уже целую тебя, откидывая головку назад, целую, обнажая шейку в доверии и растворяясь... в тебе, моё солнце.

- Яблоко стянула из вазы прямо в коридоре, каюсь сразу! Если бы этот Марио так не завопил, я бы захватила и апельсин! А так придётся дожёвывать вот ээээто, - уютно устроившись на твоих коленях и вытянув ноги прямо на стол, я уютно кормила тебя оставшимися кусочками яблока, срезая дольки ножом, который нашла прямо в твоём кармане, мой опасный ангел, - осторожно, двери открываются, - комментировала я размыкание твоих невероятных губ, в которые уже запускала свежую дольку яблока, причмокивая поцелуем, дабы добавить сахара и без того сладкому плоду, - И, кстати, ты у меня тоже сегодня не останешься без сюрприза, - загадочно вздёрнув бровки, многозначительно киваю, провожу очередной долькой по твоим губам и... отправляю её в свой ротик, - Не один ты готовился к этому вечеру. Но не надейся, это не цветы... нет-нет-нет, придётся тебе сегодня без них, - пожимая плечиками, я довольно и мечтательно откидываюсь прямо на твою грудь и щекочу твою шейку кончиком своего локона, - Но ты всё равно будешь доволен, поверь мне! А после выступления... - закидываю головку, не удержавшись, целую тебя куда-то под подбородок и вдыхаю полной грудью твой запах, закрыв глаза, - сможешь забрать этот сюрприз себе... предварительно... мммм... сняв его с меня, - мы заходимся смехом, совсем беспечным, легким, игривым как шампанское, и таким же пузырящимся, мы отражаемся друг в друге тактами пульса, взглядами, даже касаниями... Я уже пальчиками вожу по твоим татуировкам, разглядывая их, спрашивая разрешения и... о сакральном смысле, - А это число? - коснусь его губами, поцелуем чуть ниже ключицы, повторю движением ладони, отводящей ткань распахнутой рубашки ещё дальше, - и... я хотела спросить ещё в первый вечер... твоё тело... оно роскошно, да ещё хранит на себе столько таинственных рун, но ты не носишь майки, которые открывали бы татуировки... Даже рукава закатываешь так, чтобы не было видно... волка вот здесь... - кончиком пальца по контуру, за миллиметр до изображения, внимательный взгляд в твои глаза, - потому что они все слишком важны для тебя, потому что они... не для всех. Верно? Всё, что касается настоящего Дика, далеко не для всех, - я не буду настаивать, если не захочешь рассказать, не стану заходить дальше, чем ты пустишь, я с трепетом застываю на тех границах, где ты оставишь меня, не теряя ни на йоту своего обожания. Но я хочу, чтобы ты знал, Дик... В глазах моих читал и с губ улавливал это тихое признание - я восхищаюсь тобой, до самых глубин принадлежащего тебе лишь сердца, - как думаешь, сделаем и на мне надпись? где бы ты хотел? - мы таем, таем в доверительном шёпоте, в невесомом смехе и в касаниях, мы растворились друг в друге и даже наш шёпот кажется одним голосом, голосом искренности и тишины, важной, щемящей тишины...
- Уууу, мистер босс, как Вам не стыдно!!! - случайно коснувшись часов на твоём запястье, я в ужасе вскакиваю прямо на твоих коленях и, зашвыривая яблочный огрызок метким попаданием в корзину в углу, разворачиваюсь к тебе с решительным, - Полчаса до начала! У тебя есть совесть?! Я же не успею напялить сюрприз, ты не успеешь захотеть меня до изнеможения и мы вместе не успеем сойти с ума окончательно! Как можно так безответственно относиться к таким важным вопросам! -хохотом, возгласами, мы оба выскакиваем уже в коридор, ты в расстёгнутой рубашке, которую я лишь сильнее распахиваю, ныряя куда-то в подмышку, мои ноги босы и, кажется, одну босоножку мы всё-таки потеряли где-то под твоим столом, потому что ну совершенно невозможно же её разглядывать где-то на полу, когда рядом находится самый потрясающий на свете мужчина, - имей в виду, если я опоздаю на сцену, сам будешь писать объяснительную моему боссу! Он у меня знаешь, какой лютый! - и снова смех, мы по стенам, как пьяным, от одной стороны, в другую, мы поцелуями заклеиваем паузы и несёмся почти вприпрыжку, внезапно останавливаясь и впиваясь друг в друга, - ох, что ты со мной творишь, демон?! От тебя же совершенно невозможно оторваться! Давай мы просто запрёмся в гримёрке, я всё тебе померю, ты сразу займёшься ликвидированием тряпок, и плевали мы на этих гостей!!! - мы уже падали плечами на дверь моей гримёрной, я прижимала тебя к себе за воротник и в миллионный раз целовала, тут же, не отвлекаясь от губ, застёгивая на ощупь твои пуговицы, горячо шепча сладкое, - надо спрятать тебя, мой роскошный! Ото всех на свете спрятать! Ммм... а верхнюю ещё разок? и... ммммм!!! ММММММММММММММ!!!!!!!!!!!!!!!! - откровенный стон, писк таймера на твоих часах, мы опаздывали, я стонала ещё громче, забираясь уже за дверь и... в невыносимых муках прощаясь с тобой, - до встречи, мой самый обожаемый зритель. ты знаешь, о чём будет этот танец, - я снова падала в твои губы, снова прижималась, обхватывая за шею и... закрывала дверь между нами, как только ты меня отпускал, - Чёртов Анджело! Я уже по тебе скучаю!!! - громко раздавалось из моей гримёрной, как вдруг... Как вдруг я оборачивалась, абсолютно счастливая, парящая, влюбленная по самую макушку, и видела... видела настоящий Сайлент Хилл...

- Э...это не я!!! Н-н-не я!! С чего ты взяла такое?!? - она откровенно скулила, когда я давила её макушку к раковине и врубала напор воды. Та самая маленькая сучка, что просила понюхать мои духи, вот они-то тебя и выдали, крошка. В моей гримёрке был полный бедлам, вы перевернули там всё к чертям, вы порвали все мои костюмы и раздавили всю косметику... Банки в осколки, крема размазаны по зеркалам, и всё это припорошено клочками моих платьев. Вот только склянки от тех духов... я не нашла.
- Три минуты до выхода... Милая, на твоём месте я бы поторопилась с мыслями, - о да, музыка по ту сторону двери туалета заглушала её вопли, что было мне только на руку. Она билась, кричала, впивалась ногтями в ладонь, которой я держала её за шею, но это совершенно никак не спасало её прекрасную причёску от безжалостной воды, струёй вбиваемой в эту пустую башку, - Передай тем, кто так трусливо и подло устроил мне такой подарок, - я наклоняюсь к её уху и шепчу откровенно злое, лютое, - За порезанные цветы я буду мстить каждому из вас в отдельности. И благодари Бога за то, что мы в клубе Дика, иначе я полила бы твою паклю лаком и поднесла бы зажигалку. А так... Ты всего лишь останешься мокрой курицей, то есть самой собой, - на пике её криков о том, что я свихнувшаяся стерва, ведьма и какой-то ещё буль-буль-буль, путём не расслышала из-за воды, в которую окунала эту головку, я ладонью со всей силы растираю её размытую косметику по её же щекам и с брезгливостью отбрасываю от себя рыдающую девчонку. Плевала я на платья, косметику и чёртовы духи... Но розы... его розы... Нет, этого я им не прощу...

Сбитое от ненависти и злобы дыхание никак не хотело оседать внутри, даже предвкушение выхода на сцену смазано этой грёбанной выходкой, которой персонал якобы наказал меня за непослушание. Придурки.... Чихали мы с Диком на тот алый пеньюар, который и был ему сюрпризом - уж как-нибудь справимся и без кружевных тряпок. Благо, из груды ошмётков, которые были разбросаны по полу, удалось выловить боди, подрезать его раскромсанные клочки на манер валанов и, натянув на себя, дополнить кожаными штанами, что, аллилуйя, не поддались их ножницам. Ну ничего, ублюдки, мы ещё посмотрим, кто кого... Только это всё после выступления, а пока... пока зажигается рампа по ту сторону сцены, вскипает музыка и взрывом - вопли публики, рвущей глотки в ожидании меня. Накал страстей достигает пика, музыка вбивает в пол каждого, кто решил пробиться сегодня в этот клуб, вот тогда... тогда я выхожу, подмигивая тебе, выстрелом снайпера найдя тебя в чёрном месиве тел. Милый... Милый мой, я вдыхаю полной грудью и вышагиваю вперёд, я твоя... и об этом сегодняшний танец...

Полуголую дикарку встречают обезумевшими воплями из толпы, встречают нахлынувшей на сцену пеной, льющейся с их похотливых губ, когда-то меня подстёгивали восхищенные возгласы грязных мужиков, когда-то бёдра облизывали их воспалённые выдохи, чтобы ударить новой позой под дых. Когда-то... Было буквально два дня назад. Но сейчас всё меняется, мой ангел. Сейчас амазонка, выскользнувшая из полумрака в световой прострел, имеет их всех, даже не проведя по этой тьме взглядом, сегодня я обожаю шест, выхаживаю его, скользя ладонью до самых щиколоток своих, чтобы войти в вертикальный шпагат, как ты любишь... Я готова облизать холодный металл, готова сделать с ним всё, что хотела бы сделать с тобой, но это совсем не дикие игрища обезумевшей стервы, жадной до секса... Сегодня у нас с тобой другие танцы, сегодня я хочу, чтобы ты чувствовал разницу... Ощущал кожей, как мои пальцы раздвигают бёдра не резко, а томно, взвывая от медлительности и страсти, осязал буквально, как захваченную перед сценой плётку я проношу между грудей, ниже, не останавливаясь даже после пупка. И в глаза твои - полный жара и любви взгляд, мы лишь одни в этой темноте, и твоя бестия танцует во имя тебя. Музыка обвивает разгоряченное тело, которое вьётся сегодня струйкой опиумного дымка, тягуче и пьяно, без рывков, без ярости, только стоны, только тянучие выдохи, обжигающие распалённые страстью губы. Я кусаю их, горячечно прикрывая глаза, я в тумане, в лихорадке, в огнях, я в тебе, мой океан, и ты полыхаешь красным. Ты - цвет нашей страсти, ты - шелест нашей нежности. Ты! Слышишь?!!! Мои бёдра вьются змеиной грацией, то спускаясь к каблукам, то взметнувшись вверх, оставляя шлейф волос веером проноситься в мерцающих огнях. Слышишь? Как они воют. Это наши волны, милый. Это наш аккомпанемент, бурлящий похотью прибой, что разбивается о наши ноги. Взлёт хлыста рассечёт воздух дугой, нимбом над нами, закрутится упругой, с хлопком, и шлёпнет об пол выстрелом. Они стонут, они поскуливают у моих ног... Но для нас это лишь - такт, один из тысячных разрядов пульса. Я заношу плётку снова, чтобы войти с ней в вираж, забрасываясь на пилон, но... вдруг теряю тебя... Твой взгляд. Теряю как питание электричества, запрыгивая к шесту уже ошпаренно, нервно. Чужая рука на твоём плече... Тебя отвлекают. Но я не допущу, ну уж нет... Я кошкой выгибаюсь, вжимаюсь к пилону и снова отвожу зад, дублируя, чаще, резче, вводя черное месиво в тотальный оргазм, но чужие пальцы скользят по твоей спине... Уверенно... По-свойски... Ты уже не оглядываешься на меня. Ты уже не со мной... С ней. Разворачиваешься, готовый поддаться этим рукам, чужим рукам, что уже по твоей пояснице спускаются... ниже.
- Сука!!!! - ошалевший визг, меня выбрасывает яростью со сцены в диком прыжке, удар хлыста бьёт эту тварь по плечу и заматывается до самого запястья, остановившегося ровно на уровне твоего зада! Какого хера эта шмара вообще стоит рядом с тобой?!?!? Пульс слетает с катушек, меня откровенно несёт на диких толчках грёбанного сердца, что уже пробивается сквозь горло, чтобы задушить меня к чёртовой матери. Я рву рукоять плети на себя и не удовлетворяюсь, когда её стон не перебивает рёв музыки. Я хочу слышать! Да!! Слышать, как эта падаль будет выть! Как она будет мямлить извинения и молить о пощаде! И я добьюсь этого!!! Во что бы то ни стало, но умирать эта дрянь будет долго, муки ада ей покажутся освобождением, гарантирую, - Сюда!!! -  снова рывок плети, и вот мы броском оказываемся у стены, я держу эту швабру за горло и вижу, как разинуты в ужасе её глаза. Мои ногти впиваются в белую кожу ровно под её подбородком, терпеливо ожидая появления чёрных капель, - Кто. - удар лавы в висок, я швыряю эту падаль прямо на стол, не отпуская ладони с её горла, прижимаю сверху всем своим телом и, проследив взглядом за движением её руки к ножу, вбиваю в запястье подошву своего сапога, усиливая нажим, когда та начинает выть, - позволил тебе. - музыка вдребезги сумасшедшими битами, огонь полощет меня, словно хватая за волосы, но это её пряди в моём кулаке, пока второй крепко сжат на её горле, - касаться. - и в лицо её мерзкое, своим лицом прижимаясь, рычать, ЕГО!!!! - ударом, махом швырнуть её со стола, по проходу, чтобы кинуться следом, коленом уперевшись в её грудь, впиться взглядом в обезумевшие глаза. Гримаса ужаса раскурочила её рожу похлеще атомной бомбы, но мне мало, мало её криков, мне нужна боль, океаны её сучьей боли!!! Чтобы знала, что это - видеть её растопыренные пальцы на моём мужчине, на моём, ты слышала, блядь, мужчине!!!  - Эту руку я тебе сейчас вырву... Ты меня поняла?!?! Я тебя спрашиваю, поняла?!? - боль хлещет из меня, топит в кипятке, которым всё вокруг залито, боль выключает сознание, кружит голову, бешенство, ярость и жажда, жажда её крови, накрывают с головой и не остаётся сил дышать, не остаётся мыслей. Только желание. Убить.