Одному небу известно, как много усилий Дереку пришлось приложить, чтобы оставаться с по-прежнему неизменным равнодушным лицом, все то время, пока говорила Эвелин. Его тело сковало. Тяжелее всего было контролировать руки, пальцы, желающие вонзиться  в полированную поверхность его стула, оставив на нем длинные и глубокие полоски от острых когтей. С каждым новым словом Эвелин становилась все больше ему непонятна. О чем она говорила, о каком сближении. Зачем делала вид, будто отсутствие Дерека в замке не становилось для нее облегчением? Издевалась ли графиня, а может и вовсе своими поступками хотела растоптать остатки его гордости, что еще остались после полного провала в покоях той роковой ночью. Он не знал. И запутывался все больше. Всегда отчужденная и недоступная Эвелин, стала для него еще большей загадкой. К счастью, она ушла из залы прежде, чем Дерек мог дать слабину, соскочить со своего места, перестав играть в отчужденного, схватить девушку за плечи, и тряхнуть ее несколько раз, желая получить ответы, на столько мучивших его вопросов.
Он едва дождался, пока за Эвелин не закроется дверь, и звук ее шагов станет достаточно далеким, чтобы схватить попавшийся под руку бокал и запустить им в стену, лишь бы хоть немного дать выход эмоциям. На шум сразу же прибежала прислуга. Граф лишь отмахнулся, встал из-за стола и ушел обратно в кабинет. Аппетит у него совсем пропал.   
Остальная часть дня пролетела как в тумане, и только к вечеру, когда все приготовления в похоронам были окончены, а все гости собрались попрощаться с графом Роксбуром, советник со стуком вошел в кабинет, призывая Дерека присоединиться ко всем.
На похороны его отца съехалось действительно много народу, несмотря на то, что времени на дорогу у них было не так много. В который раз Дерек осознал, каким великим человеком был Граф, и как сложно ему будет сохранить доброе имя отца. Его приветствовали десятки пар глаз, полные сочувственных соболезнований. Многие из них он увидит немного позже, когда они соберутся закрытым кругом для обсуждения важной проблемы. Но это потом. Сейчас он должен был отдать последнюю дань своему отцу – проводить его в загробный мир.
Церемония была тихой, но животрепещущей. Дерек все время сдерживал себя, крепко стиснув зубы. От Эвелин он держался намеренно отдаленно, немного нарушая привычные традиции. Но так было нужно. Когда гроб графа опустили в землю, а священник осветил его могилу в последний раз, Дерек попрощался с отцом, и больше не теряя не минуты, выразительно обвел взглядом необходимых людей, давая им четкую команду. Все прощающиеся мигом разделились на две группы. Обычных людей, которых в зале ожидал поминальный ужин, и тех, кому судьбой уготовано быть иным. Волки. Все до единого. Среди них была и волчица. Обладательница белоснежных волос, наследница соседних земель – леди Сейдж. Единственная, кто понимала Дерека с детских лет, потому что, как и сам граф, была обречена на волчье проклятье и вечную жизнь во лжи и тайнах. Они были ровесниками и прекрасно ладили. По одному взгляду белокурой гостьи, Дерек мигом прочитал всю гамму испытываемых чувств, ту скорбь, что она пыталась высказать графу. Слова были лишними. Он добродушно ей улыбнулся, предложил руку и увел в замок, в сопровождении всей свиты волков. Он старательно не смотрел в сторону Эвелин. Просто потому, что так было нужно.
Весь вечер за закрытой толстой дверью не утихали диспуты. Произошедшее в Шотландии повергло всех в шок. Многие до конца отказывались верить. Было уже далеко за полночь, когда двери распахнулись и гости разошлись по приготовленным им комнатам, так и не придя к конкретному консенсусу. Дерек был без сил. И понимал, что следующие дни, а может и недели, ничего не изменится. Легче не станет.
Так оно и было. Постоянные встречи, переговоры, построение планов  и военных компаний. Много сил уходило на объединение многих кланов оборотней, не желающих вступать в консолидированный союз во имя общего блага. Порой Дерек забывал есть. Мало спал. Постоянно был или в разъездах, или же принимал гостей. И все время игнорировал Эвелин. Он часто натыкался на нее, либо улавливал где-то неподалеку. Но своей холодностью не давал шанс начать разговор. Не время. Он был занят. Все силы и возможности необходимо было бросить на разведку, а затем на уничтожение врага. Он постоянно отмахивался от нее, проходил мимо, будто девушки не существовало. Мысленно корил себя за каждую  грубость, но поступать по-иному не мог. И если бы не периодическое появление в стенах замка леди Сейдж, возможно он бы и не выдержал такого бешеного темпа. С Сейдж не нужно было притворяться и играть. С ней было просто легко.
Очередной вечер переговоров затянулся дольше ожидаемого. Глубокая ночь окутывала замок. Информация от посланных в Шотландию разведчиков не приносила никаких результатов. Кто-то будто специально зачистил любые следы кровавой бойни, что только наталкивало на мысли о большей проблеме и тяжести интриг. Последний гость покинул его кабинет с полученными распоряжениями укрепить ряды караулов. Граф дал распоряжения его не беспокоить и устало развалился в кресле, потерев усталые глаза. Он мог бы сделать все намного проще, применив силу убеждения, но не хотел получить уважение других кланов таким образом. Отец так бы и не поступил. Вот и он сделает все правильно. Шорох за дверью. Только не еще один гость. Неожиданная волна жуткого раздражения захлестнула графа. Он вскочил со своего места, подлетел к двери, и распахнув ее, почти зарычал:
- Я же приказал меня не беспокоить… - только закончив кричать, он увидел Эвелин. Он настолько устал, что даже не почуял ее запаха… - Что ты здесь забыла? – в уже привычном сухом тоне поинтересовался он, глядя на свою супругу. Которой совсем не место было находиться  у его кабинета, тем более в такой поздний час.

Дерек никак не ожидал увидеть у порога своего кабинета Эвелин. Лучше бы на ее месте был кто-угодно, на ком позволительно отыграться усталости, накопившиеся за долгие дни. Но вид обиженных карих глаз заставлял его чувствовать себя некомфортно, а внутренние противоречия разгораться с новой силой. Он прикусил свой язык, успевший позабыть о правилах тона и обращения. Дерек давно уже не обращался к Эвелин на «ты» и, услышав женский лепет, напомнил почему. Так они казались ближе, чем когда-либо могли быть. Мелькнувшая в голосе Эвелин забота, заставила Дерека напрячься. Он уже предчувствовал продолжение разговора, состоявшегося в день похорон его отца, что был без колебаний оборван Дереком в самом начале. Он не хотел его продолжать, не хотел вникать в суть мотивов Эвелин по одной простой причине, он не видел никаких возможных положительных сдвигов в их отношениях. Как бы ему не хотелось большего, быть с Эвелин откровенным, он чувствовал, что она всегда будет видеть в нем только монстра, чудовище, испортившим день ее рождения кровавой бойней. И все попытки приблизиться к нему, ни что иное, как искусная игра. С какой целью? Он не мог понять. Возможно, Эвелин хотела утвердить свое положение графини, которое могло пошатнуться за последние дни из-за невнимательности к ней графа, с утра до ночи занятого решением назревающей катастрофы. А может Эвелин просто было скучно, и единственным способом развеять тоску было поиграть с ним в непонятные и загадочные игры. Дерек замыкался эмоционально, быстро выстраивая вокруг себя защитные своды, оберегающие его от той душевной боли, что могут нанести ему слова девушки. Как бы сильно он ее не отталкивал и не играл в отчужденность, он прекрасно понимал, насколько зависим от нее. От этого было только хуже. Природа жестока. Ей невозможно противиться. Дерек до последнего отрицал очевидное. И сейчас отрицает, хотя  в душе давно понял, что по жестокому року судьбы, его вечная привязанность пала на Эвелин, ту, что никогда не ответит ему взаимностью. Пожалуй, это бесило больше всего. Подогретый внутренней борьбой и внезапной вспышкой характера Эвелин, Дерек медленно начал терять над собой контроль. Кровь в его жилах начала закипать. Накопленная усталость, отсутствие нормального сна, значительно сказались на его способности держать себя в руках. При обычных обстоятельствах он бы ни за то не повысил на Эвелин голос, но, увы, на него свалилось слишком много, чтобы он мог оставаться в своем непробиваемом коконе спокойного равнодушия. 
- Так значит, Вы пришли вовсе не поинтересоваться моим самочувствием, которое, спасибо, не так плохо, а поставили себе за цель попытаться устроить очередную истерику, Эвелин? – голос его тяжелым басом разнесся по коридорам. Вот все и стало ясно. Насколько же мало Эвелин хватило. Дереку казалось, что девушка дольше сможет водить его за нос, и даже позволит червяку надежды, что он ей не совсем безразличен, прогрызть один из слоев его защиты. Но все оказалось банально и просто. – Насколько я помню, при нашем последнем разговоре, я рекомендовал Вам держать себя в руках и не устраивать истерик. 
Сухо бросил граф. Воспоминания о дне похорон отца, все еще приносили глубокие и болезненные душевные раны, которым вряд ли когда-нибудь суждено окончательно зажить. Дерек чувствовал дикую вину перед отцом. Теперь уже и перед Эвелин, но в костер его гнева было брошено слишком много податливых для огня поводов. Он уже не мог остановиться. Глаза застилало пеленой. Ему нужно было дать волю эмоциям, чувствам, которые граф так старательно глушил последнее время. Не имея ни возможности, ни времени горевать, скорбеть, сжечь накипевшее привычным способом. Единственной возможностью прийти в себя было выговориться. Выкричаться. Сорваться на том, кто сейчас находился ближе всего. На ней. Какая уже разница. Глаза его блеснули недобрым блеском.
- А знаете, что, Эвелин… - начал он, будто специально растягивая слова, - мой круг окружения принадлежит исключительно мне. Как граф и Ваш муж, я волен делать что хочу, когда хочу, окружать себя теми, кем считаю нужным, не спрашивая Вашего на то дозволения. Вы забываете свое место. В первую очередь этот замок – дом моей семьи. Мой. И если в нем находятся определённого рода люди, значит на то моя воля… - Он почти не контролировал поток слов, срывающихся с его уст. Грубых, неуместных. Частично совершенно бестактных и необоснованных. – А главное запомните, Вы не вправе в подобном тоне упоминать людей из м о е г о круга общения.
Дерек специально сделал акцент на нужном слове, словно прочерчивая в сотый раз между ними разграничивающую линию. – Помнится, Вы упоминали, что похожи на вазу, так, будьте любезны, ведите себя соответствующе и не донимайте меня по пустякам. Иначе хорошее к Вам обращение может кончиться в любую секунду. – Не удержавшись, граф схватил Эвелин за руку и несильно сжал выше локтя, будто подтверждая серьезность своих намерений.
Уколоть побольнее, уязвить. Растоптать. Оттолкнуть. Все просто, если очень постараться. Он сейчас был зол, запутан, потерян. Если бы только Эвелин не приходила. Не поднимала все эти темы. Не коснулась Сейдж, той единственной души, что могла осознать всю тяжесть бремени на его плечах. Было бы куда  лучше, если бы они и дальше не виделись, игнорируя друг друга. Теперь пути назад не было. Он позволил своей темной стороне выбраться наружу. Того самого призираемого монстра, соединившего их судьбы навеки. вот он перед тобой, Эвелин. Прямо как тогда. В ту ужасную ночь.

Каждое слово, брошенное Эвелин, нещадно вбивало гвозди в его внутренности, заставляя их кровоточить, доставляя Дереку ни с чем несравнимую боль. Самым же мерзким было то, что Эвелин была во всем права. От начала до конца. Сжимая ее руку в своих тисках, он нарушал свое слово. Снова. Омерзительное чудовище, которым он всегда был, показало свое жуткое лицо. Знала бы молодая графиня, как сложно ее супругу сейчас сдерживать то чудовище, жаждущее заставить девушку замолчать, не дразнить его неспокойную душу. Не испытывать его истощившееся терпение. Соблюдать хоть какие-то рамки приличия. Он крепко стиснул челюсть и разжал хватку вокруг  локтя Эвелин. Любое к ней прикосновение сейчас было сродни извивающемуся красному полотну перед разъярённым быком: одно неверное движение и можно запросто оказаться наколотым на один из острых рогов, без возможности спастись, а теплота кожи Эвелин под его пальцами будила в памяти слишком яркие образы. Он отступил на небольшой шаг назад, от очередной словесной пощечины. Только чему он удивлялся? Сколько лет, столько раз вбивал в свою голову, какое он чудовище, но услышав из уст графини подтверждение тому, заметно пал духом. Вот и рухнул последний оплот, удерживающий их на уровне нормальных отношений, точнее искусно создаваемой их видимости. Теперь дороги назад уже нет. Граф не мог представить, как они теперь смогут появляться вместе на публике, да и есть ли теперь в этом смысл, будет ли еще подходящий случай? Не важно. Между ними выросла стена, через которую невозможно перелезть или пробиться. 
Сердце его ударилось о ребра и замерло на несколько секунд. Ему нанесена непоправимая рана. Лучше бы он и правда погиб на проклятой войне. Дерек молчал. Позволил Эвелин отвернуться и выйти из кабинета. Больше всего ему сейчас хотелось вырваться из замка, дать волю животным инстинктам. Протяжно изливать муки в ночной мгле. Но он не мог.
Растерянный, он совершенно не заметил, как в кабинет вбежал запыхавшийся советник, с совершенно дикими и перепуганными глазами. Граф перевел на него пустой, почти безжизненный взгляд, желающий только немного покоя. Но руки советника тряслись, и выступившие капли пота на лбу не сулили хороших вестей.
- Граф…я не знаю, как это произошло, но, они близко. Уже есть жертвы. – дрожащим голосом произнес советник. Мученическая пелена моментально была сброшена. Взгляд Дерека стал тверд и решителен. Похоже небо все же решило прислушаться к его молитвам.
- Немедленно собирайте отряд. Мы их остановим. – Скомандовал граф и ринулся в коридоры. Ему все еще предстояло кое-что закончить. Он чуял ее запах, притаившийся в глубинах замка. Найти ее ему было проще простого. Дерек быстро нагнал Эвелин, и не глядя на нее, просто схватил за руку и поволок за собой. Темные предчувствия тучами сгущались над его головой. Пусть он может погибнуть, но лучше предпримет все возможное, чтобы отгородить Эвелин от происходящего. как всегда.
Он почти бежал, не сбавляя темпа и не интересуясь, успевает ли за ним графиня. У него совсем не было времени на ожидание и нежности, все равно любое их проявление сейчас было неуместно и могло быть воспринято со штыками. Раз он чудовище, то даже не стоит пытаться быть с ней снисходительным. Он волочил Эвелин до двери ее покоев. Распахнул их и практически впихнул графиню внутрь. На миг он позволил себе остановиться и взглянуть в ее лицо, возможно в последний раз. Запомнить, насколько прекрасной и далекой она для него была. Быть может образ ее перед смертью облегчит его страдания, или поможет рьянее бросаться в бой.
- Поздравляю, графиня. – все же не удержавшись от разговора начал он, - кажется на небесах у Вас достаточно благодетелей. Возможно, они услышали Ваши молитвы и избавят Вас от моего присутствия. – Немного горькая усмешка на губах. Дерек не позволяет графине вставить и слово. Он захлопывает дверь и запирает ее на замок. Это единственный способ, способный сдержать Эвелин. Ей не стоит бродить по замку и его окрестностям. Кто знает, свидетелем каких картин она сможет стать. Граф не мог дать гарантии, что неожиданно появившийся неподалеку враг не сможет прорваться. И толстые двери вовсе не станут для них преградой. Зато статут отличным сдерживающим фактором для хрупкой, но норовистой девушки.
Дерек опустил на гладь двери руку. Тяжело вздохнул. С этой двери началась их история супружеской жизни, судя по всему, ей и окончится. Вечной преградой, разделяющей их такие разные жизни. Тянуть больше нельзя. Граф отворачивается и практически испаряется. Только едва различимые звуки шагов то и дело проносились по коридорам замка. Не прошло и минуты, как граф уже был во внутреннем дворе, где его ожидали готовые ринуться в бой волки. На этот раз все не будет, как в Шотландии. Пусть враг подкрался неожиданно, но они готовы дать отпор. Граф скомандовал выдвигаться. Выезжая из замка, он ни разу не позволил себе обернуться. Поднять глаза к заветному окну. Он должен был остаться непоколебимым. Выдвинувшись за пределы замка, приблизившись вплотную к лесной чаще, граф ощутил притаившуюся неподалёку угрозу. Что ж. Такова судьба. И будь он трижды проклят, если посрамит память отца в предстоящем бою.

Дыхание тяжелое. Оно давно сбилось. Битва началась, стоило отряду Дерека войти в чашу леса. Огромная навала вампиров накатила на них темной волной. Луна на время скрылась из виду. Оно и к лучшему. Никому не стоило видеть происходящую битву. Крики. Звуки разрываемых тел. Вопли боли. Реки крови. Дерек устал. Он давно сбился со счета, сколько тварей на него нападало, сколько сердец он вырывал и сколько глоток разорвал. Но им по-прежнему не видно было конца. Дереку пришлось отдать команду перегруппироваться, чтобы успеть оценить масштабы потерь и сил противника. На удивление, ряды волков остались практически нетронутыми. Это вселяло надежду. Бой начался снова. И длился до тех пор, пока последний кровосос не был разодран на куски. Тогда на поляне воцарилось гробовое молчание. Волки замерли, принюхиваясь к воздуху. Проверяя, не поджигает ли новое нападение. Тишина. Не та, что предзнаменует беду. Спокойная. Почти расслабляющая. Они победили. Дерек облегченно вздохнул. После него и все остальные. Граф и не предполагал, что они выйдут из боя не только живыми, но и победителями. Эйфория будоражила кровь, убирая прочь усталость после сражения. Но на смену ей быстро пришло осознание реальности. Нужно было уничтожить следы битвы, похоронить павших собратьев. Вернуться в замок и вновь созвать глав. Покой ему не может и сниться в ближайшие несколько часов. Предстоит немало работы. Самое тяжелое – ему придется вернуться в замок, в который он и не мечтал вернуться. Снова столкнуться с Эвелин, хвала небесам, что не прямо сейчас. Он бы не выдержал этой встречи. О ней он подумает позже. С начала нужно разобраться со всем.
Отряд разбит на несколько частей, каждому даны задания. Сам граф подставляет плечо одному из раненых собратьев и направляется в сторону выхода из леса, к замку, когда на встречу ему вдруг выбегает молодой слуга с жуткой паникой на лице. За секунду в голове Дерека пронеслось с десяток ужасных мыслей. В замок пробрались, пока он был занят, всех убили, Эвелин пострадала… Мыслям он приказал отступить прочь и не будить в нем панику. Они бы не пропустили ни одного вампира. Он бы не пропустил.
- Граф, леди Эвелин пропала из замка. – запыхаясь произнес мальчишка, сгибаясь пополам от недостатка кислорода. Внутри графа все похолодело. Он остолбенел. В горле его застрял тяжелый ком. – Ее видели верхом на лошади, направляющейся в сторону леса. Но никто не осмелился за ней последовать, все подчинялись вашему приказу. – Наверно в тот момент глаза Дерека стали ужасающими. Мальчишка скрючился и прикрыл голову руками, словно опасаясь получить удар от своего господина. В глубине души графу и хотелось на ком-то согнать свою злость. Как они могли не усмотреть за Эвелин, отпустить ее в такое время одну…Лихорадочные мысли заметались из стороны в сторону. А что если Эвелин потерялась, или что хуже, встретила одного из чудовищ до того, как их все уничтожили? Нет. Он не мог ждать.
- Позаботьтесь, чтобы всех раненых доставили в замок. Я отправляюсь на поиски графини.
Передав раненного мальчишке. Граф кинулся в лес, не прихватив с собой лошади. Без нее быстрее.  В лесу он ориентируется лучше. Он присел к траве, проверяя ее на наличие следов. В некоторых местах она была примята. Сорвав несколько травинок и поднеся их к носу, Дерек учуял легкие нотки знакомого аромата. Эвелин проходила здесь. Совсем недавно. Уловив  направление ее движения, он кинулся по следу. Вскоре до него начали доноситься отклики. Его имя. Могло ли это быть правдой? Что где-то в самой чаще, Эвелин бродит, ищет его и зовет? Или все это плод его воображения, добротно подогретого битвой? Не важно. Главное, Эвелин была жива. Он двигался дальше, проносясь между деревьев, следуя голосу и запаху.
Все вдруг затихло. Голос перестал его окликать. Дерек остановился, прислушиваясь к тишине. Теперь она была тяжелой, нагнетающей. Крик. Полный страха и отчаяния. Сердце Дерека быстро заколотилось. Нет-нет-нет. С ней не могло ничего случиться. Как безумный, сломя голову, он с неведомой прытью бросился в лес, туда, откуда услышал крик. Он не допустит, чтобы она пострадала. Только не она. Секунды тянулись днями. И вот по обонянию ударяет отвратительный запах, со всех сторон окружающий источник теплого, мягкого и немного сладкого аромата Эвелин. Не раздумывая, граф выскочил из гущи деревьев и одним ударом откинул темный силуэт, нависший над девушкой. Тот отлетел куда-то в сторону, потерявшись из виду и перестав существовать для графа. Он медленно опустился на колено перед Эвелин, аккуратно взял ее за лицо, убеждаясь, невредима ли она.
- Не переживай, все в порядке. Я заберу тебя отсюда. -  Дрожащим голосом произнес граф, позабыв о всех правилах. Для него важнее было доставить Эвелин обратно в дом. И чем быстрее, тем лучшее. Он взял ее за руку и потянул, помогая приподниматься, но не успел. Что-то полоснуло по ребрам, заставив графа скорчиться и упасть на землю. Запах собственной крови моментально дал о себе знать. Проклятая тварь. Дерек вскочил на ноги, но замялся. Рядом была Эвелин. Она сковывала его. При ней он не мог сражаться привычными способами, а значит был практически бессилен. Увидь Эвелин его природу…тогда он сам больше никогда ее не увидит. Она сбежит от него. Навсегда. Если не раскроет всему миру тайну семьи. Как много поставлено на карту. Но жизнь девушки для него была ценнее. Граф принял решение. Он только посмотрел на нее извиняясь, а затем позволил своим острым когтям вырываться наружу, глазам заблестеть животным огнем, а зубам стать клыками. Вот он. Истинное чудовище во всей красе. Не произнеся ни слова, он сорвался с места и бросился на вампира. Ловкая тварь отскочила в сторону, еще раз полоснув по телу Дерека, на этот раз пострадало плечо. Граф стиснул зубы от неприятной боли. Если бы он только так не вымотался, такого бы не случилось. Нужно было собрать все силы в кулак. Ради Эвелин. Он настиг тварь быстро. Почти молниеносно. Успев заметить перепуганный блеск в черных глазах. Потом все кончилось. В руке графа было вырванное сердце, по пальцам стекала темная густая жидкость. Тварь упала и замерла навеки. Дерек постоял над телом около минуты, переводя дыхание, выбросил сердце и направился в сторону Эвелин. Перед глазами все начало немного плыть. Он присел возле нее, улыбнулся через силу.
-  Ну, вот все и кончилось. -  Граф не решался к ней прикоснуться. Ему достаточно было видеть ее нетронутой и не пострадавшей. – Теперь ты сможешь вернуться в замок. – Сознание его уплыло. Он и сам не заметил, как его качнуло в сторону и голову быстро потянуло к земле.

Он плыл во тьме. Тягучей, но мягкой. Отличающейся от той, в которую он провалился после прибытия из Шотландии. Его окружало такое знакомое тепло, дарящее ощущение спокойствия и покоя. Ему даже не хотелось бороться с навалившейся на него усталостью, но чье-то прикосновение заставило его вынырнуть из омута. Легко дрогнули ресницы. Почти незаметно. Дерек понял, что лежит на земле, только голова его покоится на чем-то мягком. Что-то касается кожи на щеке. Дерек замирает, прислушиваясь к своим ощущениям. Знакомый аромат, нежность кожи. Эвелин. Он не спутает  ее ни с кем на всем белом свете. Наверное, ему всего лишь показалось, будто он проснулся. Девушка должна быть где-то далеко от него, в сотнях метрах, в панике убегая от монстра, представшего перед ее глазами. Но нет. Он не спит. Граф слышит ее тихий шепот, печальный, почти скорбный, и трусливо, в первый раз в своей жизни, ничего не предпринимает. Он продолжал неподвижно лежать, наслаждаясь моментом. Когда еще ему выпадет шанс быть так близко к ней, наслаждаться ее прикосновениями? Правильно. Никогда. Но постыдно пользоваться добротой девушки он тоже долго не мог. Неспешно Дерек поднял веки. Перед взором его открылось чистое темное небо, усеянное миллиардами звезд. И Эвелин. Не перепуганная, а печальная. Граф несколько раз медленно моргнул, отгоняя последние остатки неожиданно скосившего его бессилия. Он все еще чувствовал себя отвратительно, но теперь картина перед глазами не была размытой, обретя ясные очертания.
Он поднял руку, и накрыл ладонь Эвелин своей. Он хотел остановить ее, не дать ей больше возможности прикасаться к нему через силу, и убрал ее прочь. Как бы сильно он не хотел получить от нее взаимности, она не стоила и ломанного гроша, когда исходила из жалости. Будь он простым человеком, то давно бы скончался от потери крови. Не удивительно, что Эвелин так учтива и нежна с ним.
- Не нужно говорить ничего подобного, Эвелин. Не стоит себя утруждать. – Жалость только усугубляла его самочувствие. Слова давались ему тяжело, отдаваясь болью в плече и под ребрами. Проклятая тварь зацепила его сильнее, чем он думал. Чтобы излечиться потребуется больше времени. Превозмогая боль, борясь с желанием так и остаться лежащим на коленях Эвелин, он приподнялся. Резкое движение пронзило иглой его сознание. Дерек закрыл глаза, закусил губу, но все же переполз и облокотился об ствол дерева. Теперь он сидел напротив Эвелин. Рука его прижалась к ране на ребрах, к его удивлению прикрытой каким-то лоскутом ткани. Не стерильным, скорее всего с платья Эвелин. Наверно девушка пыталась остановить кровотечение, совершенно не подумав, как правильно все сделать. Не удивительно, учитывая, в каких тепличных условиях ее растил отец, ограждая от всех бед жизни. Впрочем, попытка спасти ему жизнь, приятно порадовала графа. Дерек усмехнулся, и сильно пожалел об этом. Новый приступ не заставил себя ждать. Он закашлялся, из-за чего немного крови выступило на его губах. Отвратительная и пугающая картина должно быть открывалась, глядя на него. Особенно для Эвелин. Граф поспешил стереть кровь с губ рукавом рубахи, не смотря на то, сколько сам испытал при этом неудобств.[float=right][/float]
- В лесу лучше сейчас не оставаться. Если я пропустил одного, то кто-то еще запросто мог удрать… - называть создание его настоящим именем он не стал. Неподалеку, в стороне, валялось тело разодранного врага. Оказавшегося в лесу, напавшего на Эвелин только по вине графе, проявившего недостаточно внимания. Будь он более сосредоточен в битве, возможно тогда бы не упустил одного из врагов, и Эвелин продолжала жить в своем сладком неведении. Из-за одной ошибки. Теперь же, воочию столкнувшись с ее последствиями, граф не мог быть уверенным ни в чем. Если случилось так, что он действительно упустил из виду еще нескольких особей, то они сейчас могут притаиться где-то неподалеку, дожидаясь удачного момента для нападения. В обычном состоянии Дерек с легкостью бы справился с ними, но с незажившими ранами он был не в состоянии дать должный отпор. Он не мог защитить Эвелин. Единственным выходом было найти временное убежище, и схорониться там, пока раны его не затянуться и он не восстановит силы. Его не кусали, так что жизни его ничего не должно угрожать. Тем более он не позволит себе погибнуть такой глупой смертью. Так он запятнает честь отца и его доброе имя. Граф Роксбур не останется гнить под многовековой сосной, став кормом для червяков. – Стоит уйти отсюда. Но до замка слишком далеко. Немного поодаль есть старый лесничий дом. Лучше места пока что не найти. Там ты будешь в безопасности. Не бойся. Я не трону тебя.
Почти скрипя зубами от боли, граф медленно поднялся с земли, упираясь для равновесия о столб дерева одной рукой, второй продолжая придерживать ноющую плоть. Несколько проверочных пошатывающихся шагов. Не идеально, но идти он может, значит справится. Довести Эвелин до укрытия сил точно хватит. Дальше он уже разберётся по ситуации. Главное только, чтобы она за ним пошла. Самое худшее, что сейчас он не в состоянии перекинуть ее через плечо или утащить силой, если девушка будет упираться, не желая никуда идти с чудовищем, на ее глазах убившем уже второй раз.

Наверно ему не следовало принимать предложенную Эвелин помощь. Ему стоило бы передвигаться без нее, самостоятельно, пусть и короткими перебежками от одного дерева к другому. Опираться на ее плечо, позволять ей тащить его весь путь, было неправильно. Дерек пользовался ее добротой и какой-то необъяснимой глупостью, так не свойственной девушке. Привычная для графа Эвелин подняла бы бунт, недовольно фыркнула и была бы уже где-то далеко, возможно в соседнем графстве. Что же так на нее повлияло, что заставило приложить столько усилий для помощи супругу. Страх? Пусть Эвелин говорила, что не боится его, но с такой ложью не обмануть даже малое дитя. Никто в здравом рассудке не примет настолько ужасную правду, доселе скрываемую в ночной мгле, и тем более не примет ее с молчаливым согласием.
Все так запутанно. Немного затуманенный разум графа все никак не мог найти объяснения столь странному поведению своей супруги. Мысли его только и были забиты тяжелыми раздумьями на протяжении всего пути. Он был молчалив, не издавая никаких звуков, помимо периодического тихого сопения через ноздри, вызванного недомоганием при ходьбе. Он был немного рад, что и Эвелин хранила молчание. Он пребывал не в самом подходящем для бесед состоянии, и, кроме того, он слабо представлял, как сможет разом ответить на все вопросы девушки, коих наверняка накопилось несметное количество. Чем дольше между ними не будет подниматься тема клыков и когтей, тем больше у графа будет времени все обдумать, смягчить удар, возможно соврать, сославшись на усталость Эвелин. Глупо. Девушка ни за что не поверит, только разозлится, если он попытается выставить ее на посмешище во второй раз. Вариант отпал сам собой. Ему не оставалось ничего, помимо честности.
Неподалеку показался домик. Дерек облегченно выдохнул, не веря, что им удалось добраться до него без приключений. Внутри они будут в безопасности, а он сможет отдохнуть и позволить ранам нормально затянуться, не дергая их каждым своими движением. Эвелин ждет еще один сюрприз. Приятный или нет, уже решать ей. Вот только воодушевление от приближающегося отдыха быстро кануло в лету, когда вопрос Эвелин долетел до его уха. Граф до последнего надеялся, что у него в запасе есть еще немного времени, и что вопросы супруги не будут настолько прямолинейными. Эвелин никогда не была глупой девицей. Не удивительно, что она сумела соединить все кусочки пазла вооедино, увидев перед собой настоящую картину произошедшего год назад. Того побоища, соединившего их судьбы.
- Да. Таким же. Но давай сначала зайдем внутрь. – Негромко произнес граф, убирая руку с плеча девушки. Последние шаги он вполне мог сделать сам. Все равно ему требовалось немного собраться с мыслями. Еще пошатываясь, граф пошел вперед, отворил дверь в дом и первым вошел внутрь, проверяя, нет ли никаких причин для беспокойства. Дом встретил тишиной и легкими порохами на мебели и утвари. Здесь давно никто не был, так что могло быть и хуже. Главное, никаких признаков опасности. Впустив Эвелин внутрь, он сразу же закрыл за ней дверь, не желая привлекать чье-либо внимание. Дом защищён особыми чарами, но действуют они только внутри, так говорил его отец, а Дерек слишком хорошо помнил все его уроки.
Нужно было разжечь очаг. И Дерек решил не оттягивать. Пару сухих поленьев брошены в камин, довольно быстро к ним прибавляется и небольшой огонек, быстро охватившись дерево. В доме сразу стало намного светлее и уютнее. Нельзя сказать, что с темной ушла и вся тяжесть обстановки. Нет. Разговор все еще был не окончен. Граф понимал этого. В ограниченном пространстве ему тем более не уйти от ответов. – Присядь. – Дал он распоряжение, а сам потянулся к одной из полок, где находилось немало каких-то стеклянных колб. Травы, снадобья, чего здесь только не было. Граф нашел нужный ему флакон, снял его, чуть ли не скрипя зубами от боли. Ему пришлось окончательно разорвать рубаху, ошметки ее бросив на пол,  и только потом присел за стол напротив Эвелин, все еще не спеша завязать разговор. Он никогда не являлся перед ней в таком виде, но чтобы обработать раны он просто вынужден был это сделать.
Открыв флакон, он выдавил на руку немного его содержимого и намазал на рану на ребрах. Неприятное жжение быстро сменилось теплом, значит скоро рана затянется. С плечом он пока решил повременить, все равно не доставал.
Значит, пришло время поговорить.[float=right][/float]
- То существо, что ты видела сегодня в лесу, и правда точно такое же, что и тот светловолосый с твоего дня рождения. У тварей, как они, есть свое имя. Вампиры. – Граф ненадолго замолк, будто предоставляя девушке возможность переварить обрушившуюся на нее информацию. Столько всего открылось перед ней за день. Сперва муж с нечеловеческим лицом, затем какой-то бред о вампирах. При других обстоятельствах, его бы давно упекли в богадельню, посчитав умственно больным. Какой нормальный верующий еще может нести такую бесовщину. – Он неспроста произвел на тебя огромное впечатление, то были чары. Это один из их даров. Так они очаровывают свою жертву, и без свидетелей осушают до последней капли… Если бы я не вмешался, твое тело нашли бы в той же конюшне… у меня не было выбора, как поступить…но я позволил своим инстинктам взять верх...ты не должна была видеть меня таким…ни тогда, ни сегодня. - Ни когда-либо вообще.
Он замолчал, ощущая, как тяжесть, державшаяся на его плечах до этого момента, наконец-то начинала постепенно спадать. Несколько секундное облегчение, дарованное такой огромной ценой. Правда, окропленная кровью. Эвелин видела все. Абсолютно все. Особенно ту часть Дерека, которую он так тщательно от нее пытался скрыть. Тщетно.
- И как ты понимаешь, я тоже не человек…как и мой отец, и дед…и десятки поколений прежде. Ты вышла за монстра, Эвелин, и теперь, зная всю правду, вольна делать с ней что-угодно. Можешь раскрыть ее всему миру. На сей раз я не буду отрицать, что на моих руках чужая кровь, пусть и мерзкой дохлой твари…

[NIC]derek roxburgh[/NIC]
[AVA]http://i.imgur.com/mznJX0w.png[/AVA]

Окончив говорить, Дерек немного поник, опустив голову. Сейчас смотреть на Эвелин, понимая, что возможно он увидит ее в последний раз, было слишком тяжело. Разве после всего увиденного, услышанного, она позволит ему находиться рядом с ней и минуту? Он тяжело выпустил воздух через ноздри, услышав ее растерянный…нет…полностью потерянный голос. Отсчет их общего времени подходит к концу с неумолимой скоростью, и нет никакой возможности хоть как-то замедлить его ход. До чего жестоко. Но он совсем ее не винит. Не родись он с этим проклятьем, и услышь подобную чушь из чужих уст, сам бы не поверил, покрутил пальцем у виска. Если бы…бесконечное возможно. В какой-то другой жизни. С кем-то другим. Но только не с Дереком. Судьба будто издевалась над ним, не оставляя шансов на счастье.
- Поверь, Эвелин. Все это правда. Я и сам бы хотел жить в мире, где не существует подобных мне тварей, но увы… вынужден смириться со своей участью оборотня.
До чего же нелепо звучит. В который раз подумал про себя граф. Оборотни, вампиры. И как мало знает пресловутая Святая церковь, о скольком она умалчивает, скрывая правду от своих последователей.
Поднявшись из-за стола, Дерек отошел подальше от Эвелин, оперившись плечом о прохладную стену. Держать между ними подобие дистанции было наиболее подходящим по его мнению решением. Чем дальше он будет от нее находиться, тем проще девушке будет собраться с мыслями. Именно в этом она и нуждается. Дерек не стесняясь окутывал ее своим тяжелым взглядом. Как же одиноко выглядела Эвелин сидя у пламени. Его сердце сжималось от неисполнимого желания сесть с ней рядом, коснуться руки графини и попробовать утешить ее муки. Но он не мог. Чудовище сродни его не подобало осквернять столь прекрасное создание. Еще больше, чем он прежде себе позволил.
Но Эвелин снова заговорила, вбив невидимый кол под ребра мужчины. О какой ненависти она говорила? Переполняющие его чувства никогда нельзя было так назвать. Да, с начала он старался держаться подальше от разбалованной наследницы, не видя в ней ничего помимо  девушки с красивым лицом и дурным нравом. Но после женитьбы и тех месяцев, проведённых в разлуке, он осознал, насколько сильно всегда был к ней привязан, просто старался отрицать очевидные вещи, не видя возможного будущего для них двоих.
- Постой, Эвелин, о какой ненависти ты говоришь? – Позабыв об осторожности и о том, как его приближение может напугать девушку, он отпрянул от стены и практически в два шага преодолел им же созданное между ними расстояние. Лицо его поморщилось от легкой боли, когда он опускался на прохладный пол подле Эвелин. Языки пламени отбрасывались таинственные тени на лицо девушки, добавляя ее красоте неописуемый ореол. Дерек слышал биение ее перепуганного сердца и на всякий случай отодвинулся немного, предоставляя графине немного пространства.       
- Я знаю, что порой  в последнее время был весьма груб к тебе, но это вовсе не по причине моей к тебе ненависти. Я не питаю ее. Ни грамма. – Граф замешкался и засмущался собственным словам. Некогда прежде он не был с Эвелин столь близок в эмоциональном плане, никогда не был так предельно откровенен. Практически все тайны, разделяемые их до этого, все тщательно выстраиваемые защитные муры сейчас были едва осязаемы, предоставляя Дереку возможно единственный шанс прояснить ситуацию. В той мере, которая не усугубит состояние Эвелин. Другого шанса может и не быть. И если им не суждено быть вместе, а графу познать сладость взаимности, то он хотя попрощается со своей супругой, не оставляя между ними недомолвок. Он будет честен с ней ровно в той степени, что не затронет чувства Эвелин и не откроет его собственные до конца.
- Эвелин, я отталкивал тебя и был груб лишь по одной причине. Я страстно желал оградить тебя от всего мрака своей жизни. Мне не хотелось отягощать твою правдой о реальной угрозе, нависшей над всей Англией. Я всего лишь хотел твоей жизни в сладком неведении. Чтобы ты каждый день наслаждалась лучами солнца, приемами, драгоценностями…всем, что я мог тебе дать, не втягивая в темные закоулки своей жизни… но ты будто специально хотела обратного… постоянно провоцируя меня… - граф замолчал и отвернулся к огню. Воспоминания его собственного грубого тона, ядовитых слов и приказов бередили его душу, оставляя на ней неприятный ядовитый осадок. Он сам был себе противен после каждого слова, взгляда, грубого поведения. Но ведь он хотел как лучше. Для Эвелин. Ради Эвелин. Вопреки собственным желаниям. – За такое свое поведение я прошу твоего прощения, если ты способна подарить его кому-то сродни меня…но, даже если ты мне его не даруешь, я все равно  даю тебе слово, что ни один моей поступок по отношению к тебе не был движим ненавистью… и никогда не будет…а сейчас я оставлю тебя, чтобы ты могла спокойно отдохнуть.   
В его присутствии Эвелин не сможет нормально расслабиться. Об этом ясно давало понять биение ее сердца. Лучше ему будет вообще уйти. Он немного подался вперед, желая подняться с пола. Еще больше мечтая о том, чтобы его остановили. Но увы, такому ведь не суждено случиться?

[AVA]http://savepic.net/6946259m.png[/AVA][NIC]derek roxburgh[/NIC]
Граф мимовольно прикрыл глаза, в надежде растянуть неожиданное радостное мгновение на несколько секунд дольше. Показалось ли ему? Действительно ли графиня просила его не уходить, позволяла остаться рядом с ней? Такому чудовищу как он. Может ему кажется, и он просто выдает желаемое за действительное, а услышанные им просьбы ничего более, кроме плода его разыгравшегося воображения? Тем не менее, он не сдвинулся с места. Никчемный бесхребетный слабак, что не в силах противостоять тихому голосу Эвелин. Он не посмел прекословить ее воле. Остался сидеть на полу, согреваемый близкими языками пламени и теплом, исходящим от ее тела. Покорный раб, которому следовало держаться подальше от своей зависимости, для общего блага. Но он опять не смог. И проклинал бы себя, если бы мысли его сейчас не текли в совершенно ином русле. Кажется Эвелин не презирает его, не питает к нему лютой ненависти, в которой так себя убеждал граф. Слушая ее кроткий голос, Дерек не мог поверить собственному слуху. Он будто был невольным свидетелем со стороны, покинувшим свое тело. Он до конца не мог осознать суть произнесенных супругой речей, не мог в них поверить. Разве такое возможно…чтобы такая девушка видела в нем нечто большее, чем безжалостное чудовище…разве могла она скучать по нему и переживать во время его отъездов?
Неожиданные откровения Эвелин не укладывались в его все еще мутной голове. Дерек не знал, что сказать, что должен сделать. Не так много в его жизни было случаев, когда он был бессилен что-либо предпринять, найти правильный выход из ситуации. Ему все еще казалось, будто он спит, или таким странным способом на него действуют лекарственные снадобья. Именно по этой причине он оставался безмолвен и практически неподвижен все время, опасаясь спугнуть столь прекрасное наваждение. Лишь неустанно смотрел на Эвелин, не сводя с нее внимательного изучающего взгляда, опасаясь в любую минуту увидеть на ее лице презрительную усмешку, прищуренные глаза, смотрящие на него с отвращением. Но еще больше страшась позволить робкому лучу надежды на нечто более серьезное, нежели договорной брак без тени взаимности. Если граф позволит тому лучу осветить темные недра его души, а затем его мечты будут втоптаны в грязь, навряд он сможет после жить, только существовать. Бесстрашный граф, что с таким рвением бросался в самое пекло сражений, на деле был необычайно мягок внутри и за душевный свой покой опасался сильнее, чем за физические увечья.     
- Эвелин…что ты..? – только и успел вымолвить он, тот же час потеряв дар речи снова, когда рука Эвелин коснулась его обнаженной кожи. Будто завороженный, он опустил взгляд на ее ладонь, скользящую по его щеке, затем поднял его на лицо молодой графини, неожиданно оказавшейся так близко к нему, что он различал ее горячее дыхание на своем лице. Их разделяли считанные миллиметры. Граф кажется забыл как дышать, окончательно потерявшись в сладостных ароматах, исходящих от тела Эвелин. Он успел только моргнуть, когда ощутил нежное, почти кроткое прикосновение к своим губам. Весь воздух мигом покинул его легкие. Опешивший, он несколько секунд только и мог, что без конца моргать, стараясь отогнать нахлынувший на него дурман. Но сколько бы граф не старался, лицо Эвелин не отдалялось от него, расстояние между ними не увеличивалось до прежнего. Тогда Дерек сам не понял, когда все произошло. Как глаза его закрылись, руки легки на плечи  графини, притянув ее ближе, пока уста податливо приняли драгоценный предлагаемый поцелуй, отвечая с начала нежно, осторожно, но чуть позже став требовательнее и настойчивее. Кровь, безумно зациркулировавшая по его венам, огнем прожигала тело, требуя утолить жажду, мучавшую его столько долгих томительных месяцев. Проснувшийся в нем зверь желал большего, и граф мало чем мог ему противостоять. Не касательно Эвелин, контроль рядом с которой всегда давался ему немалыми силами. Граф жадно терзал уста девушки, с каждым новым поцелуем все больше забываясь, отдаляясь от реальности. Он даже не осознал, что уже стоял на ногах, удерживая возле себя Эвелин, не давая ей никакого шанса отойти от него ни на шаг. Сердце его билось как сумасшедшее, и только ускоряло свой темп, с каждым ударом сердца Эвелин, эхом разносящимся у него в голове. Раньше он принимал такой быстрый ритм за испытываемый девушкой страх, теперь же, услышав ее слова, с трудом верил в возможность выпавшего на его долю счастья. И если бы он не сжимал в руках хрупкую талию, не ощущал дрожь  женского тела, то все еще бы сомневался в собственном здравомыслии. Но Эвелин здесь. Рядом с ним. В его руках. Нежностью губ своих заставляет его забыть обо всем на свете. Даже о том, что ему надобно дышать. Он лишь на секунду оторвался от нее, жадно глотнув воздуха и внимательно посмотрел в шоколадные глаза, наполнившиеся каким-то особенно очаровательным блеском. Его рваное дыхание вырывалось из уст, вместе с едва различимым звериным рычанием. Он резко подхватил Эвелин на руки, легкую как пушинку, и быстрыми шагами отнес ее к ложу, стоящему неподалеку от разожжённого очага. Только усадив ее на неновые покрывала, он смог немного усмирить свой пыл. Граф опустился на колени у ног Эвелин, поймал прядь ее темных волос и почти любовно провел по ним рукой, наслаждаясь их мягкостью.
-  Понимаешь ли ты, как просьбы твои могут быть мною восприняты, Эвелин? – Голос его был сух, словно он несколько дней беспрестанно бродил по засушливым землям чужбины. – Осознаешь ли, что я мужчина, и если ты затеяла игру, не смотря на всю свою выдержку, я могу нарушить принесенные тебе клятвы? Действительно ли желаешь этого. Ведь пути назад уже не будет. - он боролся с собой из последних сил. Но граф просто обязан был так поступить. Как бы не было велико его желание, оно несравнимо с его чувствами к Эвелин и нежеланием причинить ей когда-либо боль своими необдуманными поступками, вызванными зовом его естества.

[NIC]derek roxburgh[/NIC][AVA]http://savepic.net/6946259m.png[/AVA]
Он не верил своему счастью, внезапно нахлынувшей откровенности, сметающей со своего пути долгие месяцы недомолвок и взаимонепонимания. Освободив его от данной клятвы, удерживающей графа от стольких необдуманных поступков, принесшей ему столько душевных мук, Эвелин даровала ему свободу. Она подарила ему кроткий миг счастья, на который он никогда и не рассчитывал. Ему не стоило повторять дважды. Да он бы и не услышал, слишком пристально наблюдая за манящими пухлыми устами, разве что сумел бы прочесть по ним. Но сейчас слова стали не так уж важны. Эвелин в его руках. Он прижимает ее кажущееся нечеловечески хрупкое тело, так бережно, будто опасаясь причинить ей боль одним неосторожным движением. Теряет самого себя, ощущение времени. Абсолютно все, когда руки Эвелин овивают его шею, а губы дарят все новые и новые поцелуи. Девушка заставляет его подняться с пола, увлекая куда-то за собой. Ему совершенно не важно, куда именно. Ради того, чтобы этот момент не заканчивался, он готов был лечь обнаженной спиной на раскаленные угли. Только бы не отпускать от себя Эвелин. Он опустил ее на мягкое ложе, без устали целуя столь сладкие уста, придавливая Эвелин весом своего тела. Его кожа касалась ткани ее одеяний, кажущихся совсем неуместными сейчас. Граф оторвался губ девушки и немного приподнялся на локтях, любуясь разрумянившимися щеками его супруги, выглядевшей особо очаровательной при слабом свете от очага. Он провел рукой по нежной шее, описывая невидимую дорожку, ведущую к декольте платья, тугому корсажу. Затем опустился, коснувшись пульсирующей вены, манящей своим быстрым ритмом бьющегося сердца, не в силах сдержать пробивающейся улыбки. Дерек нежно провел губами там, где совсем недавно были его пальцы, чувствуя легкое головокружение, вызванное непосредственной близостью дурманящего аромата графини. Он резко сел на ложе, подхватил Эвелин и усадил к себе на колени. Руки его пробежались по плечам супруги и неспешно зашли за ее спину, к тугим завязкам, на платье. Он успел уже пожалеть о суровости теперешних нравов и моде, создающей столько преград между теми, кто на данный момент меньше всего в них нуждался. Как же велик бы соблазн пусть в ход звериные когти и мигом разорвать проклятые завязки, помочь неожиданно ватным пальцам справиться с оказавшейся для них почти непосильной задачей. Но граф заставил свои острые звериные желания замолчать. Не самый подходящий момент для клыков, зубов и диких горящих глаз. Пусть Эвелин была уверена в своих словах, о чем ясно давал понять ее тон и ни разу не сбившийся с темпа сердечный ритм, лучше всего выдающий настоящие чувства своего хозяина, пугать ее, вновь ошарашивая своей звериной сущностью, сейчас было бы настоящим кощунством. Потому граф столь терпеливо боролся с тугими завязками корсета, сводящими его сума. Все время он не сводил взгляда с лица Эвелин. Не желая пропустить ни единой драгоценной секунды. Он тонул в ее шоколадных глазах и не понимал одного, откуда же в нем до сих пор бралось столько сил противостоять их колдовским чарам.
Последняя нить выскальзывает из петель, позволяя Дереку ощутить жар тела, исходящий из-под тонкой материи нижнего платья, все еще отделяющего графа от столь желанной обнаженной кожи. Как много элементов одежды. Кто только придумал их. Раньше Дерек и не задумывался об этом. Сейчас же непременно бы нашел столь жестокого тирана и подверг его ужасным пыткам. Мучительно долго длились минуты, пока граф слой за слоем избавлял графиню от одежды. И чем меньше ее оставалось на Эвелин, тем громче стучало его сердце, и тем тяжелее ему становилось дышать. Когда же между ними осталась лишь одна нижняя сорочка, граф невольно опустил руки и сглотнул, будто бы впервые в жизни готовясь увидеть обнаженную женщину. В какой-то степени так и было. Никогда прежде нагой перед ним не представала та, кому навеки было отдано его волчье сердце. И никогда прежде ему не было так важно, сделать все правильно. Не торопясь он схватил края нижнего платья Эвелин, и также медленно потянул его вверх. Взгляд его жадно упивался в каждый кусочек обнаженной кожи, открывающейся перед его взором, по мере ускользания ткани прочь. Он отбросил ткань, облизнув до невозможности пересохшие губы. Теперь вся она принадлежит лишь ему. Беззащитная, нагая, какой  не видел Эвелин ни один мужчина. Граф придвинулся ближе к Эвелин, понемногу подвергаясь непреодолимому безумию. Он позволил себе коснуться ранее никогда не тронутого изгиба спины, медленно проведя по нему подушечками пальцем, пока губы его трепетно прильнули к маленькой и аккуратной груди. Он рисовал на ее теле узоры из поцелуев. Не пропуская ни единого сантиметра пьянящей своей мягкостью кожи. Дерек упивался отзывающимся на ласки телом, и сам не заметил, как опустил Эвелин обратно на ложе. Он вновь запечатлел поцелуй на ее устах, а оторвавшись от них, со всей серьезностью, на которую он только сейчас был способен, четко и ясно произнес всего одну фразу.
- Я люблю тебя, Эвелин. – Больше ни слова. Наконец чувствам, терзавшим его так долго, было позволено быть озвученными. Более ничего не было важным. Только Эвелин. Которую хотелось целовать без устали. Дарить ей наслаждение. Ласки его были испытывающее долгими, что у него самого невольно едва ли хватало терпения. Но вот он медлительно проводит пальцами по внутреннему бедру девушки. Он поднимается с ложа лишь для  того, чтобы избавиться от своей одежды, чтобы снова нависнуть над Эвелин. Больше никаких преград, разделяющих их. Граф коснулся ее лица, припал к ее алым устам и одним движением после такого количества времени соединил их воедино.

[NIC]derek roxburgh[/NIC][AVA]http://savepic.net/6946259m.png[/AVA]
Мириады звезд взорвались где-то в районе его солнечного сплетения, когда слух тронули слова, которые услышать он прежде и не помышлял. Любовь текла по его венам. Любовь к женщине в его объятьях так неожиданно стала единственно важной в его жизни, оттеснив прочь ранее забивающие его помыслы обязанности, задачи и проблемы. Они исчезли сами собой ровно в момент, когда две некогда противостоящие друг другу души, наконец, сумели объединиться в единое целое. В мире не существовало ничего, помимо небольшого домика посреди чащи леса и двух человек, впервые познающих друг друга, сплетающихся воедино духовно и физически. Движущихся в унисон только им известного ритма. Граф едва ли не терял рассудок, стараясь не сорваться и не причинить Эвелин еще большей боли. Но ее тихие стоны, горящее тело, лишали Дерека любого подобия самообладания. В попытках не навредить девушке, он вцепился рукой в изголовье кровати, продолжая без остановки нарастающие движения. Грохочущий кровоток безумным шумом бил по слуху, окончательно отрывая Дерека от реальности, и если бы не его предосторожность, кто знает, насколько далеко он смог бы зайти. Сейчас же лишь когти помимо воли своего хозяина обнажились, впившись в деревянную поверхность, оставляя на ней глубокие отметины, создавая не самый приятный скрежет, но граф не предал этому значения. Он вообще не замечал ничего вокруг. Пусть бы лес вокруг пылал всепоглощающим пламенем, пожирающим все на своем пути, ему было бы все равно. Ничто в бренном мире не могло заставить его оторваться от Эвелин, разорвать с  ней телесный контакт, так глубоко затрагивающий каждый нерв его тела. И если бы в сию секунду наступил конец света, он был бы не против. Поскольку счастье, переполняющего его до краев, было столь велико, что умереть, испытывая его, было бы величайшим даром небес.
Граф жадно вдыхал воздух. Легкие его наполнились горячим воздухом и пьянящим ароматом Эвелин. Его чувства обострились до предела. Он мог с легкостью разглядеть маленькие капельки пота, выступающие на гладкой коже его супруги, почему-то кажущиеся маленькими бриллиантами, почти ощущал в своей груди биение ее сердца. Кажется, все его предосторожности потеряли свою суть. Графа переполнил непреодолимый пыл желания, контролировать который уже более не было сил сдерживать. Ритм его движений ускорился, вместе с окончательно сбившимся дыханием, рваными выдохами вырывающимися из его уст. Что-то хрустнуло под рукой. Разлетелось на десятки щепок. Будь способен Дерек сейчас думать, непременно бы принял странный звук за взрыв своей волчьей души, обретшей настоящее счастье и не сумевшей с ним справиться. Но мысли его давным-давно покинули его голову.
И разве можно о чем-то думать, когда хрупкое тело под тобой доставляет немыслимое наслаждение одним лишь фактом, что принадлежит Эвелин. Да, были в жизни графа женщины. Но ни одна из них, не смотря на всю искусность любовных утех, не сумела подарить графу то, что даровала ему Эвелин. Виной всему ли любовь, о великой силе коей веками слагали легенды и песни. Графу не суть столь важно. Главное, он твердо знал, что боле никогда мысли его не смогут быть увлечены кем-то другим,  а ложе останется нетронуто холодным. Он не позволит ничему осквернить столь сладостные воспоминания, бережно храня их в своей памяти. 
Он глубоко вздыхает, чувствуя, как что-то в груди нарастает обжигающим комом и собирается прорваться наружу через грудную клетку. Пик близок и неотвратим. Ощущая его приближение, Дерек впился в губы Эвелин длинным томным поцелуем, иссушающим душу. Тело его содрогнулось. Голова совсем опустела. И он обмяк с ее непроизнесенным именем на устах. Оторвавшись от губ Эвелин и уткнувшись носом в ложбинку ее ключицы. Расслабление окутало его с головы до пят. Полное избавление от усталости, мучавшего до сих пор напряжения. Он понимал, что лежит и улыбается как настоящий глупец. Только ничего поделать с сем не мог. Как и разъединять их с Эвелин единение. Все казалось столь естественным, что сама мысль вновь стать порознь казалась сущим бредом.
Немного переведя дух, начав заново ощущать мир вокруг, Дерек приподнялся на локтях и посмотрел на Эвелин взглядом, куда лучше описывающим переполняющие его эмоции. Он поддел пальцем слезу, скатившуюся из уголков карих глаз, затем наклонился и сцеловал каждую соленую дорожку, кажущуюся ему сладким жизненным эликсиром. Огромных трудов стоило ему перекатиться на бок, устроившись рядом с графиней. Ощущение, что ему чего-то не хватает, сразу же лёгкой тенью мелькнуло на его душе. Но граф приказал себе не портить момент и позволить насладиться той близостью, что ему дарована. Рука его властно легла на живот Эвелин, он притянул ее к себе, едва ли не вжавшись в нее телом. Носом он зарылся в темные пряди, вдыхая только им свойственный запах.
- Я прежде не ведал такого счастья. – едва различимо произнес он, нежно целуя висок девушки. Не чувствуя стыда за столь несвойственную ему откровенность. – Могу ли я сделать хоть что-то, дабы ты могла ощутить хоть призрачную толику тех чувств, что даровала мне? Только поведай. Я исполню любую твою просьбу. – Внезапно ему почти болезненон захотелось сделать Эвелин самой счастливой на всем белом свете, и не важно, сколько усилий для этого придется приложить, и на какие жертвы пойти. С этих пор жизнь его стоит прискорбно меньше, и существует лишь для одной Эвелин.