В жизни молодого графа Дерека Роксбура было не так много поводов для жалоб и недовольств. Приличное состояние родителей, громкая фамилия, позволяли ему безбедно существовать, не переживая на собственной шкуре ежедневные тяготы простого люда. Ему не нужно было бороться каждый день за кусок хлеба, происхождение заранее обеспечило ему крышу над головой, светлое будущее и дарило немало перспектив. Обучение в престижных заведениях, мелькающая на горизонте должность, что вот-вот должна перейти к нему в руки после отца…но и в такой, казалось бы, безоблачной жизни, можно найти свои темные минусы. Его семья давно хранила свой секрет от всего мира. Секрет, дарующий им удачу, силу и невероятную интуицию, не раз спасавшую членов семьи Роксбург в смутные для Англии времена.
Секрет, который нельзя было доверить никому, кто не входил в замкнутый круг. Иначе гильотина и массовые гонения покажутся сущим пустяком по сравнению с тем, какие беды могут обрушиться на его род... С самого детства он был вынужден молчать, хранить тайну. Мимо воли превращаясь в замкнутого и немного нелюдимого молодого человека, окруженного загадочной аурой неприступности. Кому-то молчаливый юноша с угрюмым взглядом казался весьма интересным, особенно после того, как узнавал о хорошем состоянии за его плечами. Падкие девицы порой кружись вокруг него назойливой вереницей, но юный граф оставался учтив, но неприступен и холоден практически со всеми. Был ли он осторожен, или просто недолюбливал людей – слухи ходили разные, порой настолько абсурдные, что от услышанного вяли уши. Но чаще всего любые разговоры о графе сходились к его устроенной родителями помолвке с наследницей рода Стенли Эвелин. Вроде как негласной помолвке, но о которой почему-то знал практически весь двор.
Отец Дерека и мистер Стенли всячески подталкивали детей друг к другу, заставляя проводить их вместе время, даже целое лето, ставшее для молодых людей сущей пыткой. Между ними всегда была какая-то непреодолимая напряженность, не позволяющая им найти общий язык. Юная мисс Стенли определенно была хороша собой и представляла отличную партию, способную объединить давно дружащие семьи в один счастливый союз, однако чем дольше продолжалось «общение» отпрысков, тем меньше надежд на воплощение мечты в жизнь оставалось у их родителей.
Отягощенный семейным секретом, Дерек отчасти боялся подпускать к себе кого-то слишком близко, не желая впутывать в хитросплетение интриг своей крови. И пусть Эвелин не оставляла его равнодушным, впрочем, как и почти всех молодых людей нескольких ближайший графств, он часто намеренно не пытался быть с ней милым, хоть как-то расположив девушку к себе. На него не могло повлиять даже давление семьи и ответственность перед наследием. Он был уперт, немного своенравен и не собирался поступать по кем-то запланированной ноте, если сам этого не хочет.
Он понимал, что в его положении он не слишком волен выбирать на ком жениться, и с кем связывать свою судьбу, положение обязывало его к определённой модели поведения, и что рано или поздно, ему придется поддаться…но лучше поздно. Пока у него есть возможность, он хотел до последнего держаться подальше от семейных пут и от самого тяжелого – повесить на чуждого человека свое бремя.   
Впрочем, у родителей на его были иные планы. День рождения Эвелин должен был стать решающим днем для двух семейств, когда решится, станет ли Эвелин миссис Роксбур. Дерек был далеко не в восторге от происходящего, и едва сдерживался от вполне праведных вспышек гнева, а главное, игнорирования праздника. Меньше всего ему хотелось учувствовать в устроенном фарсе. Тем не менее, скрипя от недовольства зубами, он прибыл на праздник в назначенное время. Но настроение у него было настолько дурным, что он предпочитал держаться ото все в стороне, особенно не попадаясь никому на глаза, главной виновнице торжества тоже. Он лениво потягивал вино, скрываясь в тени огромных гобеленов, чувствуя себя сторонним наблюдателем за происходящим. Подобные пиршества не представляли для него особого интереса и посещал он их исключительно из надобности. Сказать откровенно – он хотел уйти поскорее, только дождаться появления главное виновницы торжества, поздравить ее и раствориться во тьме. Соблюсти правила приличия, не более. Но в ноздри ему ударил отвратительный запах, заставивший все органы чувств молодого человека напрячься. Глаза начали быстро бегать по толпе, пока не наткнулись на светловолосого юношу, кружащегося в танце с…Эвелин, явно пребывающей в глубочайшем восторге от чар незнакомца…именно чар. Дерек чувствовал их кожей, не смотря на приличное расстояние между ними. Не будь вокруг столько свидетелей, он бы давно был в центре зала и оттолкнул парня от Эвелин…Дерек знал, кто он…и что замышляет. Он должен был предотвратить худший исход. Но должен быть молча дожидаться, пока не стихнет музыка, не закончится танец и у него не появится возможности вырвать немного внимания Стенли.
Секунды тянулись мучительно долго. Стоило им стихнуть, Дерек молниеносно подобрался к девушке, вежливо отвесил ей поклон,- Миледи, - как того требовали правила, почти не удивившись, когда услышал из уст юной Стенли то, что он и без нее знал.
- Успокойся, я  здесь не для того, чтобы склонять тебя к браку. Поверь, я пребываю в таком же не восторге от происходящего, как и ты. – Он говорил тихо, что его могла услышать только девушка, но достаточно твердо и отчетливо демонстрируя свои намерения. – Но послушай меня, - тон его стал еще более строг и почти угрожающ. – Не важно, что тебе наговорил тот юноша, ты не должна делать ничего…ты не должна с ним больше встречаться. Никогда. – Не сдержавшись, он схватил девушку за руку, сжав ее сильнее, чем требовалось. Его инстинкты вопили об опасности, грозящей не только Эвелин. Всем окружающим. Такие, как тот, никогда не приносят за собой благих вестей и хороших исходов. Только горе и смерть. Не такой судьбы он желает семье Стенли, не такого окончания праздника. Какие бы чувства он сейчас не испытывал, и насколько сильно не была бы зла на него Эвелин, или же околдована чужими чарами, здравый смысл в ней должен был победить. Где-то позади раздался удивленный возглас, заставивший Дерека прийти в себя, посмотрев на результат собственной работы. Жгучая волна стыда расцепила его руку. Он отпустил Эвелин и отошел на шаг. – Я тебя предупредил. Не делай глупостей. 

Дерек уже успел пожалеть о своей вспыльчивости. Немного стыдливо опущенные глаза не ищут встречи с взглядом Эвелин. Никогда раньше он не позволял эмоциям взять над собой верх, не в присутствии молодой наследницы рода Стенли. Рядом с ней он всегда оставался учтив, холоден, и мало эмоционален. Сейчас же позволил себе больше, чем за все предыдущие года вместе взятые. Но разве у него не было вязкой причины для подобного поведения? Были. Проблема в том, что о них не знала Эвелин, и узнать не должна была, во имя ее же безопасности. Дерек отступил назад, краем уха прислушиваясь к пересудам за спиной. Сплетни о его неподобающем поведении со скоростью звука разлетались по залу, Эвелин же обдала его холодной волной презрительного тона. Естественно. Разве могла девушка хоть раз в жизни его послушать и поступить так, как он ее просит. Он нисколько не удивился, когда она улыбнулась ему, создавая видимость нормальности, и поспешила раствориться в толпе. Он знал, даже если Стенли не собиралась на встречу к блондину, то теперь исключительно желая насолить ему, обязательно отправится туда, обрекая себя на погибель. Он должен был предотвратить нависающую над семьей Стенли угрозу. Он громко недовольно фыркнул, совершенно не скрывая своих эмоций, развернулся и быстрым шагом унесся прочь из залы, позволил все еще шепчущейся толпе и дальше строить свои догадки на счет их с Эвелин отношений. Его мало волновали сплетни. Дерека больше интересовал тошнотворный запах, источник которого притаился где-то в окрестностях замка.
И он обязательно его найдет. Темнота снаружи полностью поглотила молодого человека, скрыв его от посторонних глаз. Тихую поступь его ног не услышал бы ни один человек, каким бы прекрасным слухом он не обладал. Дерек шел вслед за запахом. Осторожно, постоянно осматриваясь по сторонам. Нельзя допустить не единого промаха, выдать свое приближение, тем самым испортив элемент неожиданности. Полная луна предавала ему сил и уверенности. Чутье все ближе тянуло его к конюшням. Тихое ржание заставило Дерека притаиться на время. Он ощутил животных страх, возможно появившийся от его приближения, но нет, зловонный запах с новой силой ударил по ноздрям, подтолкнув Дерека к более решительным действиям. Он забрался в конюшню с заднего входа. Лошади нервно ржали в своих стойлах, в воздухе повис напряженный затхлый осадок. Все органы чувств юного графа обострились и кричали о приближающейся опасности. Он сделал еще шаг вперед, под ногой предательски надломилась соломина, выдавая его присутствие. Дерек замер, как вдруг почувствовал холодок по спине Он едва успел наклониться и отпрянуть в сторону, когда на него налетела тень, приземлившаяся в нескольких шагах сбоку. Всего секундного взгляда хватило, чтобы понять, Дерек не ошибся, перед ним тот самый парень, вскруживший Эвелин голову в танце. Только сейчас его лицо было разукрашено черными полосками-венами, глаза налиты кровью, а из-под верхней губы выпирают длинные клыки. Больше никаких сомнений. Дерек зарычал, обнажив ряды своих звериных зубов. Блондин встрепенулся и кинулся на Дерека. Сила его была больше, чем предполагал граф, его откинуло в сторону, затылком он немного приложился о деревянную балку. Губы создания ночи искривились в довольной улыбке, рука с ногтями вскинулась вверх, готовясь нанести смертельный удар, но  Дерек резко вцепился когтями в шею противника, игнорируя ноющую боль, и стиснул с такой силой, что на коже начали появляться первые алые капли. Блондин начал вырываться, изворачиваться как змея, на что Дерек только сильнее впился ногтями, приподымая противника над землей. Глаза его под лунным светом отливались ненатуральной синевой. Запах крови врага будил древние инстинкты. Инстинкты зверя. Роксбур позволил им взять над собой верх. Опомнился он лишь когда тело под ним перестало сопротивляться. Упавшая с глаз пелена открыла перед Дереком жуткую картину истерзанного на клочья тела. Пускай врага, пытавшегося убить его, но все же существа, после смерти вернувшего себе обычный человеческий облик. Дело сделано. Ему нужно только унести тело и прибраться за собой. Уже потом он вдоволь намучит свое сознание мрачными картинами. Времени должно быть достаточно, все в замке слишком увлечены праздником. Но он ошибся. Тусклый свет фонаря, скрип досок. Он замер, надеясь, что незваный гость отправится восвояси, не добравшись до места казни, не увидит его, полностью перепачканного чужой кровью. Увы, надежды его рухнули, стоило слабому свету показать лицо Эвелин. Внутри него все похолодело от душераздирающего крика. Он запаниковал, благоразумно убежав куда-то прочь, но вместо этого так и остался в своей позе, словно намертво приклеенный к одному месту. Дерек слышал новые крики, топот людей. Слишком поздно. Он не успеет скрыться. Он подставил всю свою семью под удар, позволив себе потерять контроль. Что ж, он готов  к расплате. Нарастающий звук приближающихся шагов. Дерек поднялся, гордо вскинул голову, готовясь встретить своего палача, однако из темноты появился его отец. Глаза его пылали злым алым блеском, заставляющим мимо воли подчиняться и опустить голову. Дерек весь сжался. Всему виной власть главного в семье. Ему невозможно противиться, только подчиниться.
- Что ты наделал, глупец. – голос старшего графа Роксбура заставил все внутренности его сына сжаться в один узел.
- Отец, я должен был. Иначе Эвелин могла постра…
- Молчи. – прервал его отец. – Я все знаю. Но ты должен был быть осторожнее, глупый мальчишка. – Дереку нечего было сказать. Он действовал опрометчиво. Просто понял слишком поздно. Ринулся в самое пекло, не подумав о банальных мелочах: что его могут поймать, куда он спрячет тело…он же только сподобился выследить свою цель. Он так и не посмел поднять на отца взгляд. Тот же в свою очередь достал из-под камзола какой-то мешочек, развязал его и начал сыпать по всему полу конюшни, где растекались лужи крови. Стоило пыли коснуться алой жидкости, она моментально испарялась, подымаясь вверх едва заметным дымком. – Унеси отсюда тело, а затем немедля возвращайся ко всем. И не забудь осыпать себя порошком, надеюсь, на это мозгов у тебя хватит. – Граф всучил сыну горсть порошка в руку, и быстро вышел из конюшни. Дереку не нужно было повторять дважды. Он взвалил на свои плечи мертвую ношу, и побежал так быстро, как только мог. Подальше от замка, бросив тело в ближайшую охотничью яму, чтобы позже вернуться и сжечь его дотла. Затем все также быстро вернуться обратно. Всего пара минут для него, и несколько часов для обычного человека. Уже у подхода в замок он осыпал себя порошком. Как по волшебству следы на камзоле исчезли, предав ему новый и нетронутый вид. Удостоверившись, что ничего не выдает его преступления, Дерек смело подобрался к толпе, а услышав свое имя, совсем  расхрабрился и вышел вперед, став рядом с графом Стенли.
- Я кажется слышал свое имя, что за переполох? – будто ни в чем не бывало поинтересовался он у окружающих, смеривших его испуганными взглядами. – Моя дочь утверждает, что ты кого-то убил, Дерек, так ли это? – Естественно правда  - усмехалось подсознание Дерека, иногда сильно удивляющееся человеческой глупости. Только вот вслух произнести этого было нельзя, нужно было играть роль, навязанную отцом. – Что за вздор, неужели я похож на убийцу? – ему на диво просто давалась ложь. Он выглядел расслабленным и невиновным, хотя внутри него клокотал легкий страх, вызванный не столько изобличением, сколько нежеланием подвести отца.  – Но Эвелин сказала, что видела тебя..и кровь.. – По голосу слышно,  граф Стенли переживает, и чувствует легкое облегчение, вызванное явным, излишне расслабленным, как для убийцы, голосом потенциального жениха его дочери. Дерек кинул быстрый взгляд на Эвелин, которую еще не успели увести, спрятав в недрах замка.
Перепуганный взгляд направлен на Дерека. Ему безумно жаль девушку. Она не должна была стать свидетелем его ошибки. Меньше всего он хотел впутывать ее в тёмные закоулки своей жизни. Но пришлось. Как ни в чем не бывало, он легкой походкой подошел к стражу и Эвелин, несмотря на явный протест, исходящий от позы девушки,  он положил ей руки на плечи, несильно их сжав.
[float=left][/float]  – Думаю, Эвелин немного выпила лишнего, и ей что-то привиделось. Мы можем пройти..куда вы сказали..в конюшни? И проверить, правдивы ли ее слова. - Словно желая доказать свою невиновность, Дерек отпустил плечи Эвелин и смело двинулся в сторону конюшен. Вслед за ним двинулась и вся свита. Дорога была короткой, но из-за гробовой тишины натяжного молчания, казалась ужасно длинной. Наконец они добрались до нужного места. Дерек незаметно вздохнул, прогоняя прочь свою нервозность и сделал первый шаг внутрь. Двое прислужников освещали позади него помещение, с  абсолютным отсутствием каких-либо признаков бойни. Только балка одна была смята. Но Дерек поспешил стать так, что прикрыл ее собой. Никакой крови. Никаких тел. Он развел руками.
- Ну вот, я же говорил, Эвелин перестаралась сегодня с вином…оно и не удивительно, в такой важный вечер... 

Прошло несколько недель с того рокового вечера. Шумиха вокруг так и необнаруженного происшествия улеглась, хотя тема иногда и поднималась во время вечеров в кругах, где более нечем заняться помимо обмывания костей другим представителям знати. В семье Роксбуров тема поднялась лишь один единственный раз. В ту же ночь, когда быстро окончившийся бал, стальным взглядом отца, приковал Дерека к одной точке. Он стоял посреди одной из зал поместья, и, потупив глаза, не смел вновь их поднять. Отец был грозен, сердит и недоволен столь опрометчивым поступком сына, пусть и совершенным во благие намерения. Тон отца сковывал конечности и сжимал внутренности тугим узлом. Дерек и сам достаточно ясно осознавал возможные последствия своих действий. Если бы отец не появился во время, всю семью уже жгли бы на кострах. Ему не нужно было вторить, подсовывая ошибку под нос. Но он смиренно молчал, выслушивая наставления отца. Юный граф знал, за его ошибку придется поплатиться не ему одному. На Эвеленин уже была брошена тень. Маленький ее край. Весь же массив густого мрака только надвигался на ее голову. Пролитая кровь стала цепью, связавшей будущее двух семей. Сожженное тело вампира, разодранного на куски, привело к тому, от чего Дерек до последнего отнекивался – к его браку с молодой наследницей Стенли.
Ничего нельзя было отменить. Невозможно было перечить отцу отказом. Сбежать означало навлечь позор на обе семьи. Его загнали в капкан, из которого можно выбраться, только разодрав самому себе горло когтями.
В день торжества он был еще менее весел, чем в предшествующие ему дни. Во время всех подобающих церемоний, он держался сдержанно, ничем не подавая признаков своего недовольства, пока в душе его клокотала злость, обида, и что самое удивительное, не на отца или графа Стенли, вовсе нет. Они сделали все, чтобы минимизировать последствия скандала, так удачно сыгравшего им на руку. Дерек злился сам на себя. На свою неосторожность, вспыльчивость, и на то, что обрек Эвелин на жизнь с настоящим чудовищем.
Он видел отвращение и страх, таящиеся в ее глазах. И разве он мог в чем-то ее упрекнуть? Его стоило бояться. Теперь же, принеся у алтаря брачные клятвы, она будет вынуждена всю жизнь провести под одной крышей с существом, которого она презирает. Убийцей. Не такой судьбы он ей желал. Не повстречай Эвелин тем вечером светловолосого демона, обрати она внимание на любого другого вельможу с подобающим статусом, он был бы искренне рад за нее. У судьбы свои, весьма интересные и жестоки игры.
Весь праздник граф был не весел. Почти не говорил и кивками принимал поздравления с браком, краем глаза наблюдая, как его, ныне уже супруга, топит свое дурное настроение в вине. Странно, что девушка не сбросилась с самой высокой башни. Даже такая участь была бы менее ужасной, чем жизнь с ним.
Однако, худшее и самое сложное, только предстояло впереди. Сгущающиеся сумерки тянули за собой окончание шумного банкета и наступление ночи, тянущей за собой важный момент завершения заключения брака. Первая брачная ночь. Приближение неотвратимого чуть ли не судорогами читалось на лице Стенли, попросившей немного отсрочки.
Дерек практически влетел в свои покои, едва не сбив с ног прислужника, моментально начавшего лепетать извиняющиеся речи. Граф только отмахнулся и прогнал его прочь, собственноручно избавившись от камзола, оставшись только в штанах и свободной рубахе. Он запустил руку в темные волосы и тяжело вздохнул. Он не хотел ничего этого. Он мечтал только о свободе. Будь он немного умнее, не обрек бы их двоих на муки совместной жизни. Но он точно знал, как поступит, чтобы хоть одному из них жилось сравнительно терпимо.
Дерек выждал достаточно времени, прежде чем войти в покои Эвелин. Стоило ему переступить порог ее комнаты, приятный запах масел сразу же ударил по чувствительному обонянию. Дерек застыл, созерцая Стенли со спины. Она была хороша собой. Любой другой на его месте был бы безгранично счастлив иметь ее женах. Единственный свидетель в виде служанки исчез, оставив молодых наедине. Дерек хранил молчание, внимательно наблюдая за девушкой.
Возможно сейчас она начнет кричать, бросаться на него с кулаками, требовать ответов и обзывать убийцей. Они же не  виделись со времен той ночи, не считая чтения молитв у алтаря перед священником. Сейчас же у девушки был прекрасный шанс наверстать упущенное. Однако, она его удивила. Столько решительности, столько смелости было в голосе новоиспеченной графини Роксбур. Ровно столько же, сколько и отвращения.
- Успокойся. Я не собираюсь касаться к тебе и пальцем. – Спокойно произнес он, с едва заметной тоской в голосе. В глубине души хотел, но разве мог бы позволить себе к ней приблизиться, не то, что тронуть, когда она смотрит на него таким взглядом. Да и не хотел он передавать свое проклятье кому-то другому. На нем все должно закончиться. Раз и навсегда.
Он медленно прошелся по комнате, специально выбрав место, как можно дальше от огромного ложа, на краю которого сидела Эвелин, чтобы не спугнуть ее своими приближением или слишком резким движением. Больше всего ему сейчас требовалось от нее немного внимательности и спокойствия, чего нельзя было гарантировать, учитывая количество вина, употреблённого его молодой супругой вовремя банкета.
- Я буду с тобой откровенен. Я знаю, как ты ко мне относишься, и уверяю, я хотел этого брака едва ли не меньше, чем ты сама…однако, так уж вышло. Мы женаты. И я вижу только один выход из сложившейся ситуации.     
Он задумчиво замолчал, внимательно наблюдая за реакцией девушки. Она может запросто не поверить не единому его слову, воспринять все как попытку заставить ее потерять бдительность. В любом случае, пока Эвелин не начала бросаться в него претензиями, он решил продолжить.
-  Я даю тебе слово, что ты будешь жить в достатке. Ты вольна использовать мои деньги как тебе заблагорассудится,  не отказывая себе ни в одной малейшей прихоти…ты даже вольна заводить себе любовников, если сможешь хранить их существование в тайне…Я не упрекну тебя ни в чем, и не стану ограничивать в передвижении, гарантируя максимально редкое свое присутствие в твоем обществе. От тебя требуется не так много, не опозорить мою фамилию, не вытворять глупостей и ни при каких обстоятельствах не соваться в здешние леса после заката…если тебя устроят мои условия, мы сможем мирно сосуществовать. Они довольно щедры. Задумайся, прежде чем отказываться.

Дерек облегченно выдохнул, услышав согласие Эвелин. Им двоим будет куда проще жить в искусно созданной иллюзии брака, чем действительно пытаться ужиться друг с другом. Все равно даже попытки стать настоящими мужем и женой были обречены на провал. Разве девушка сможет когда-нибудь посмотреть на него взглядом, не переполненным отвращения? Он сомневался. Он и сам не мог порой смотреть на свое отражение в зеркале, не отведя при этом тяжелого взгляда. Новоиспеченная графиня же слишком явно выдала свое облегчение, чтобы позволить маленькому, слабому семени надежды поселиться в душе Роксбура и пустить там корни. Он не верил в сказки и никогда не был наивным мечтателем. Родившись в своей семье, он изначально был обречен смотреть на вещи рациональным, порой даже скептическим взглядом. Воздушные замки и прочий романтический бред не были уготованы для него. Дереку выпала участь проклятого. В его руках был только один выбор – не передать свое проклятье дальше.
-  Не волнуйся, я даю тебе слово, что никто не усомнится в моей, пусть и фальшивой, но все же верности своей жене. Пока я жив, твое имя не посмеет тронуть клевета или порочный слух. По крайней мере, по моей вене.
Он нисколько не пытался зацепить девушку, унизить ее. Он просто констатировал истину. Честь семьи для него была превыше всего, особенно после допущенной им жуткой ошибки той роковой ночью, что и обрекла двух молодых людей на извечное существование под одной крышей. Теперь Дереку не оставалось ничего другого, как приложить максимум усилий, чтобы и дальше поддерживать значимость и хорошую славу семьи, невзирая на собственные прихоти.
По крайней мере, ему не пришлось уговаривать Эвелин, или что еще хуже, заставлять ее подписаться на его условия. Ума и проницательности девушке было не отнимать. К довершению к прекрасным внешним данным, оно осчастливила бы абсолютно любого, но увы…
- Я знаю. – Его взгляд стал стальным и почти непроницательным. Дерек старательно пытался игнорировать румянец смущения, появившийся на щеках девушки, так и приглашающий коснуться ее. Однако он обещал не трогать ее пальцем, но все равно должен был предоставить доказательства непорочности своей жены и консумации брака. Отвратительный, глупый и совершенно непонятный Дереку обычай немного все усложнял. Дерек и не сомневался, что у Эвелин никого не было. Девушка слишком чтила своего отца и традиции. Еще наверняка хранила себя для мужа и большой любви, о которой так вздыхают все девицы ее возраста и положения. Жизнь же выудила ее связаться с Роксбуром. Мог бы он выразить ей свои соболезнования, не выказав при этом фамильной тайны, то непременно так бы и поступил.
При иных обстоятельствах, он бы с легкостью пустил в ход когти и зубы. Чего ему стоило пролить несколько капель крови? Ровным счетом ничего. Но он не мог показать свою натуру при Эвелин. Иначе от испуга девушка могла натворить глупостей. Не стоит давать ей лишнего повода считать его еще большим чудовищем, чем он ей итак кажется. Не говоря уже о привлечении совсем не нужного сейчас внимания. 
– Я обо всем позабочусь.
Дерек наклонился и рукой выудил из сапога небольшой клинок.  Даже в такой момент он продумал все до мелочей.  Где же были его мозги и привычка все обдумывать заранее, когда он поддался животному инстинкту? Он выровнялся и без каких-либо сомнений, совершенно спокойно, приложил острие лезвия к ладони, зажал его, легко проведя по коже. Дерек не испытал боли, или просто не предал ей значения. Легкий порез не самое худшее, что ему доводилось пережить. Да и что собой представляет физическая боль по сравнению с вечными муками душевными.
Алые капли сразу же показались и попытались упасть на пол. Дерек быстро приблизился к большому ложу, на котором расположилась девушка, и вскинул над белоснежными простынями раскрытую ладонь. Уже через несколько секунд чистая ткань была перепачкана кровью. Но и этого было мало. Дерек настороженно посмотрел на девушку, прежде чем протянуть к ней руку. На ее ночном одеянии теперь тоже виднелись алые капли. Теперь ни у кого не могло возникнуть сомнений ни в непорочности его жены, ни в том, что брак был официально заключен. Вполне удовлетворенный увиденным, Дерек отпустил на свое прежнее место, не желая больше врываться в личное пространство девушки. Кровь навевала неприятные воспоминания. Дерек чувствовал неприятный холодок, бегущий по спине. Он спрятал клинок обратно и для вида зажал ладонь в кулак, будто прятал от девушки рану, на самом же деле он скрывал от нее быстроту регенерации кожи. Увидь молодая графиня происходящее…сколько бы вопросов появилось в ее голове…Возможно многое прояснилось бы.
- Уверен, предоставленных доказательств будет более, чем достаточно для удовлетворения любого, кто был заинтересован в браке. – Спокойно произнес он, все еще крепко сжимая ладонь. Слухи всегда быстро разлетаются по замку. Уже утром радостная служанка раструбит на всю округу о произошедшем ночью. И тогда ни у кого не возникнет подозрений в несостоявшемся супружеском единении. Правду будут знать лишь двое. Дерек и Эвелин. -  С вашего позволения, я покину покои и предоставлю вам время для отдыха. День был выматывающий, и Вы наверняка выбились из сил. – Уважительные формальности. Вот так они будут общаться. И сейчас он слегка наклонился, выказывая почтение собственной жене, будто прося разрешения выйти, хотя на самом деле ни в чем подобном не нуждался.

Последние полгода юный граф провел вдалеке от дома, на просторах Шотландии, отдавая долг своей стране и Ее Величеству королеве Елизавете. Военная оккупация, защита законно принадлежащих Англии земель, поход графа и его отряда можно было называть по-разному, но суть от этого не менялась. Он проливал кровь шотландцев, терял своих английских солдат и сам едва ли получил за все долгие месяцы десяток царапин. На войне он чувствовал себя свободным. Он не должен был постоянно сдерживаться и подавать пример высоких манер. Он мог быть просто солдатом. Спать под открытым небом, любуюсь прекрасными звездами, есть обычную похлебку, и самое главное, давать волю своей силе, без страха бросаясь в самое пекло сражений. Солдаты называли его безумцев и храбрецом. Далеко не одному из них он сумел спасти жизнь, пуская в ход силу своего проклятия. Все, ради чести семьи в Короны.
В перерывах между сражениями, он мог бы, как и все остальные, искать увеселенья в трактирах, напиваясь вином и вниманием местных красавиц, но почему-то граф не поддавался на уговоры, всегда предпочитая шумным компаниям спокойное уединение. Возможно сослуживцы до самого конца военной кампании пытались бы его споить, если бы однажды кто-то не болтнул, что молодой граф не так давно женился, и видимо скучает по своей молодой красивой супруге, по этому причине игнорируя увеселения. На понимающий хохот удаляющихся солдат,  Дерек только усмехнулся. Откуда им было знать, как на самом деле выглядит его брак. Простое сожительство двух людей, изредка появляющихся на публике и делающих вид, будто они не безразличны друг другу. Не более. По крайней мере со стороны супруги. Сам Дерек уже не раз ловил себя на мысли, что усыпает только после того, как представит себя облик жены. Далеко и недоступной. Обмолвившейся при его отъезде парой слов, если она вообще что-то ему сказала. Он не помнил. С тех пор, как он покинул родной дом, прошли месяцы, а казалось, что целая жизнь. Граф не раз порывался написать домой письмо. Но вовремя вспоминал о холодности своей супруги и о том, как небезопасно раскрывать положение отряда. Снова и снова комкал мысли, проводил бессонные ночи на добровольном карауле, уже на следующее утро бросаясь в бой. Так он отвлекался от неправильных мыслей. Так он провел шесть месяцев своей жизни. Пока не пришло время возвращаться. Солдаты, истосковавшиеся по дому, семьям, со всех ног спешили вернуться в Англию. Графа же терзали сомнения. Дома его ждала семья, мать, отец, но как отреагирует на его возвращение Эвелин он даже не мог себе представить. Неопределённость пугала храброго солдата. Однако он все равно возвращался домой.
Путь был длинный и выматывающий. Даже граф, обладающей силой и выдержкой, значительно превышающей человеческую, чувствовал себя уставшим. Радовали  только теплые солнечные лучи, встречающие возвращающих на родину солдат. Вот он, родной дом. Виднеется вдалеке. Дерек долго всматривался в горизонт, словно пытаясь рассмотреть в одном из окон знакомый силуэт.
Конь недовольно фыркает. Дерек спрыгивает с него и практически сразу оказывается в объятьях обычно такого строгого и мало эмоционального отца. Дерек и сам не сдерживается и крепко прижимает отца. Он скучал. Несмотря на все. По дому, прислуге, здешнему воздуху. Топот женских каблуков заставляет его посмотреть на крыльцо. [float=right][/float]
Сердце графа нервно екнуло и кажется, остановилось на какую-то долю секунды. Он не смог понять, что произошло, и как должен был среагировать, когда его шею обвили теплые руки. Дерек замер, наслаждаясь неожиданным блаженным моментом. Он вдыхал волнительный запах волос Эвелин и ощущал, как начинает терять почву под своими ногами. Она дурманила его, обнимала, будто скучала по нему все это время. Дереку начало казаться, что он спит. Разве он не видел подобные картины в своих грезах. Все казалось таким нереальным. Громкий стук женского сердца казалось бьется прямо у него в голове. Но как же сильно он хотел обнять ее в ответ, прижать к себе, не стесняясь глаз посторонних. Он хотел выкрикнуть, как скучал по ней, закинуть ее на плечо и увезти куда-подальше, где остались бы только они вдвоем…но не мог. Отрезвляющие воспоминания не позволил ему воплотить мечты в жизнь. Его руки так и остались висеть по швам. - Эвелин, я весь в грязи с дороги. Ты испачкаешь свое платье. – тихо и спокойно произнес он, едва сдерживаясь, чтобы не потянуться обратно к девушке, когда она, услышав его голос, отшатнулась в сторону. Он жадно пробежал по ее образу глазами. Казалось, за эти полгода девушка стала еще красивее, если такое было возможно. Как и всего на мгновение блеснувшие в ее глазах слезы. Наверно, она огорчена, что он вернулся и свободе ее пришел конец. А горячий прием, всего лишь показательное выступление для семьи и приехавших погостить друзей. Главное сохранять честь семьи. Что он только возомнил в своей уставшей голове.
- Я тоже рад..видеть Вас.. – Как-то скомкано выдавил он из себя, впервые в жизни не зная, куда себя приткнуть. К счастью, на выручку пришел отец.
- Мне кажется, стоит дать Дереку и наши гостям  немного отдохнуть, а вечером собраться. Мы устроим отличный праздник в честь возвращения моего сына домой!
Бодрость и настрой отца заставил Дерека выдавить из себя вполне правдоподобную улыбку. От отдыха и хорошей трапезы он точно бы не отказался. Он уже почти забыл, как выглядит обычная домашняя трапеза в кругу близких людей. Дерек одобрительно кивнул, быстро перевел взгляд на Эвелин, все еще избегающей зрительного контакта, и решил последовать совету отца. Граф подошел к своей жене, учтиво поклонился перед ней  как делал десятки раз до своего отъезда. Правильно. Ничего не изменилось. Глупо было на что-то рассчитывать. После чего он выровнялся и направился в свои покои, планируя немного отдохнуть после дороги. Но сколько бы он не вертелся, пытаясь улечься на непривычно мягком ложе, глаза отказывались смыкаться. Громкое эхо стука чужого сердца все еще витало в его голове, не давая расслабиться. Он злился и почти проклинал свой слух. Показалось. Эвелин только и может, что воспринимать его как убийцу. Страх. Наверно, он и заставлял сердце девушки биться так учащенно.
[float=left][/float]Тяжелые мысли отнимали у него все последние силы. Когда сумерки опустились на замок, отмывшийся от пыльной дороги и запаха сражений, но все такой же измученный, даже пуще прежнего, Дерек одел чистые одежды и направился к покоям своей жены. Ужин должен был вот-вот начаться, и как подобало традиции, явиться они должны были вместе. У знакомой двери он замешкался, долго не решаясь постучать. Но мысленно отдернув себя, он постучал, и дождавшись ответа, открыл дверь, войдя внуть.
И вновь он замер на месте. Эвелин выглядела еще краше, чем пару часов назад. Он нервно сглотнул, но постарался не выдавать своего волнения.
- Надеюсь, Вы готовы. Нас уже ждут. – Он немного прокашлялся и протянул девушке руку, стараясь не слишком пристально на нее смотреть, опасаясь выдать свое душевное смятение и спугнуть ее. - Прекрасно выглядите, впрочем, как и всегда. - Граф нашел в себе силы поднять на жену взгляд и начать себя вести так, как и подобало по их договоренности.

Вечер превратился для молодого графа в самое настоящее испытание. Как только он увидел блистающую Эвелин в ее небесно-синем платье, он сразу понял, что ему непросто дастся нахождение рядом с ней на протяжении всего празднества, но не представлял, насколько. Он постоянно чувствовал на себе ее взгляд, дурманящий запах тела Эвелин не позволял ему дышать полной грудью. Дерек старался сохранять спокойствие, дарить улыбки приехавшим на праздник гостям, отвечать на их поздравления, поддерживать беседу, в целом со стороны выглядев, как и до своего отъезда. Все тот же учтивый, и не всегда многословный граф. Только внутри него все клокотало и разрывалось на части. Скольких сил ему стоило остаться сидеть с непроницаемым выражением лица, когда рука Эвелин накрыла его, а ее тихий голос защекотал его слух. С тех самых пор он сидел словно на целом снопе игл. Каждое движение доставляло массу неудобств. Он хотел уйти с ужина, но не позволяло воспитание. Проклятое воспитание и манеры,гори они трижды в преисподней. Нужно было отвлечься. Он пытался. Разговоры о войне, ближайших политических планах ненадолго позволяли ему переключить свое внимание. Ровно до тех пор, пока Эвелин не протягивала руку за вином, натягивая невидимую струну на душе Дерека. Каторга. Вот во что для него превратился вечер. Не радовали вздыхающие дамы, бросающие ему многозначительные взгляды, игнорируя присутствие рядом его жены. И что? Ему было все равно. Они не представляли для него интереса. Пресные, скучные, мнимые подруги, на самом деле стремящиеся только к деньгам. Да и как он мог обращать на них внимание, когда даже все вместе взятые они не могли затмить Эвелин. Огромных трудов ему стоило не смотреть на нее, а сосредотачивать свой взгляд на празднующих гостях. Возможно он смог бы продержаться до самого окончания ужина, если бы не еще одно прикосновение Эвелин. Очередной круг ада официально открыл перед графом свои врата. Он не мог найти резкую причину такого необычного поведения своей супруги. Никогда прежде она первой не требовала от него знаков внимания больших, чем подобралось им показывать на публике. Дерек снова и снова убеждал себя в том, что девушка всего лишь хочет произвести благоприятное впечатление на гостей, продемонстрировав теплые отношения супругов, и как дом Роксбуров гордится своей семьей. Больше причин он не видел. А потому стиснув зубы, продолжал кружить с девушкой в танце, коротко и сухо отвечая на любые ее вопросы. Все внимание графа сосредотачивалось на заученных движениях и положении собственных рук, постоянно желающих соскользнуть ниже дозволенного им места. Круг за кругом по залу выпивал из него последние соки. Эвелин была слишком близко. Он ощущал, как начинает медленно терять над собой контроль. Капля за каплей. И если бы не вовремя окончившаяся песня, кто знает, сумел бы ли он продолжить играть роль безучастного и спокойно Дерека, которым он должен был оставаться в присутствии Эвелин. Он едва нашел в себе силы поклониться и сразу же поспешил убраться прочь из большой залы, на последок только извинившись перед отцом. Он дико устал. Ему нужен был свежий воздух. Отвлечься от пропитавшего его насквозь чарующего аромата Эвелин. Но с начала он спустился в погреб и забрал оттуда вино, первое попавшееся под руку. Дерек выбрался за пределы замка и попросту упал в густую, немного влажную траву, не пощадив нового камзола. Снаружи ему стало легче. Ветер овивал кожу, охлаждая ее от пыла, разъедающего вены. Он отпил немного вина, затем еще и еще. Пил до тех пор, пока звезды над головой не стали расплываться, а звуки праздника все не спешили умолкать. Страна праздновала возвращение домой своих героев, этого им запретить Дерек не мог. Эвелин же наверняка была со всеми. Танцевала, радовалась. Ей ведь так нравятся шумные приемы. Сколько она посетила без Дерека во время его отсутствия? Скольким сыновьям знатных графов подарила танец? Или быть может что-то еще? От дикой мысли у него заболела голова, настолько сильно, что он схватился за нее обеими руками. Зачем подобные мысли терзают его? Им ведь не суждено получить взаимности.
На шатающихся ногах граф поднялся с земли, не удосужившись очистить свои одежды, и побрел в сторону замка. Его тянуло в покои Эвелин. Все равно они сейчас должны были пустовать. Никто не заметит его недолгого там присутствия. Где-то на полпути он потерял свой камзол и расшнуровал рубаху, даже не заметив этого. Вся дорога для него была проведена в тумане, очнуться он смог только оказавшись у двери, дурацкой двери, в которую он должен стучать каждый раз, прежде чем войти в покои собственной жены. Еще одна взбесившая его мысль. В замке, что станет его по праву после смерти отца, все принадлежит ему, с какой стати он должен просить разрешения, чтобы пойти. Он с силой потянул на себе дверь и практически ввалился в комнату. К его огромному удивлению, в покоях было светло. Расплывающийся взгляд сразу же нашел в комнате женский силуэт. Эвелин. Эвелин. Эвелин. Снова она. И этот запах, связывающий его по рукам и ногам. Она так красива, что кажется почти нереальной. Он тянет к ней руку и не замечает, как сокращает между ними расстояние. Пять шагов, три, один. Он останавливается возле нее, присаживается у стула, оказываясь ниже девушки подле ее ног. Как завороженный он позволяет себе коснуться ее руки, призрачно мерцающей в слабом свете свечей. Кожа мягкая и теплая. Как он себе и представлял. Легкие прикосновения скользящих пальцев по ее руке. Дерек словно описывал свой загадочный маршрут, изучал ранее неизведанные ему территории. Сладкий сон. Эвелин же на празднике, и прогнала бы его сразу же, стоило ему переступить порог, и сейчас бы отдернула руку, не позволяя к себе прикасаться. Правильно. Он спит. И сейчас больше всего на свете он не хочет просыпаться.
Он оторвал свой взгляд от руки и перевел его на лицо девушки. Оно показалось ему немного припухшим, усталым, но нисколько не потерявшим свое очарование. Он не удержался и позволил себе коснуться ее румяных щек подушечками пальцев. Сердце учащенно забилось, грозясь вырваться наружу из грудной клетки. До чего прекрасный сон. Он начал медленно приподыматься. Уже обе его руки мягко держали в своем плену крошечное личико Эвелин. Граф смотрел в ее темные глаза и уплывал все дальше и дальше от реальности. Кровь его начала еще быстрее течь по венам. В голове одним кадром пронеслись все вздохи, прикосновения, взгляды, полученные от Эвелин за этот вечер, и он попросту забылся. Во сне ведь можно. Никто не запретит ему распоряжаться собственными сновидениями.
Он резко притягивает девушку к себе, жадно впиваясь в ее манящие уста. Они еще слаще, чем он себе представлял. Они лишают его последних ноток самообладания. Его руки спускаются по приоткрытым плечам, спускаются к талии и обхватывая ее, с лёгкостью поднимают девушку в воздух, отнимая ее от невысокого стула. Шаг куда-то в сторону. К стене. Он прислоняет удерживаемую в воздухе девушку спиной к холодным камням. Пока губы продолжают жадно целовать податливые уста. Он словно припал к оазису после долгого странствия по пустыне. Его губы на мгновение оставили губы Эвелин, только с одной целью, чтобы припасть ими к бьющейся на шее вене, манящей к себе быстрыми ударами сердца. Одна его рука отпустила талию девушки и позволила себе пройтись вдоль стройной ноги, пробираясь сквозь несколько слоев проклятых юбок. Во сне их должно быть меньше. Но сейчас Дерека мало волновали подобные детали. Его сердце билось как безумное. И он готов был сейчас разорвать любого, кто посмеет потревожить его сон. Где еще он может позволить себе быть немного счастливым.

Громкий звук пощечины выбил у него почву из под ног. Граф замер на месте, не понимая, что происходит, почему происходящее во сне кажется таким реальным. Всего секунду назад он ощущал тепло женского тела под своими руками, а теперь чувствует лишь легкий зуд на своей щеке и полною растерянность. Обжигающие смысл слов юной графини не сразу долетает до его притупленного вином сознания. Но когда же он, наконец, осознает, что именно произнесла Эвелин, он в один миг он будто бы протрезвел. Глаза его распахнулись еще шире, а и без того огромные зрачки покрыли почти всю поверхность зеленой радужки. Его обожгло горячей волной стыда за собственные поступки. Он не сдержал данное им слово, впервые за свою жизнь. Осознание заставило его автоматически включить все защитные рычаги, блокирующие подсознание от еще больших травм. Он не мог так поступить. Когда он потерял над собой контроль и возможность отличать реальность от сна? Его дикий взгляд не отрывался от лица Эвелин. Ее пылающих карих глаз. Она что-то еще говорила ему, но  он больше ничего не слышал, замкнувшись в своей скорлупе отчужденности. Что супруга могла сказать ему? Бранить, проклинать? А нежное прикосновение к лицу графа заставило его отдернуться, будто от смертельных языков пламени. Он начал медленно отходить от супруги, пятясь назад. Ничего из произошедшего не должно было случиться. Он все испортил. Своими же руками. Он не должен был. Возвращаться тоже. Всем было бы только лучше, если бы он продолжал воевать в Шотландии.
Граф принял для себя решение. Взгляд его мгновенно из дикого и перепуганного, стал осмысленным и твердым. Он приложил ладонь к груди, склонившись перед Эвелин.
- Прошу простить мое помутнение. Уверяю Вас, этого больше не повторится. Мое присутствие тоже не омрачит Вашу жизнь. – Тверд и решителен был его голос. Он выпрямился, но больше не смотрел на Эвелин. Слишком громко его сердце билось в ушах. Граф не мог сейчас гарантировать, что снова не потеряет свой контроль. Дважды нарушить данное собой слово уничтожит его честь и чувство собственного достоинства. Он развернулся и быстрым шагом направился к двери, не давая возможности себе передумать. Закрыв за собой дверь, оставив позади приятные мгновения, уже кажущиеся нереальными, граф стремглав бросил по темным коридорам замка, наружу, к дороге, ведущей в лес. Ему необходимо было выплеснуть бушующую внутри энергию. Забыться, забыть. Долгие часы напролет он убегал от собственных поступков. Метался по чаще, пока не почувствовал, как выдохся. Уставший, но заметно успокоившийся, Роксбур вернулся в замок, к покоям отца. Им предстоял долгий разговор. Дерек не мог больше находиться в замке, по крайней мере, сейчас, пока эмоции его свежи и могут навлечь на семью беду.
Отец спокойно выслушал сына и благословил его на возвращение в Шотландию. Дерек был благодарен отцу, что тот не требовал раскрытия настоящих причин желания сына отправиться обратно на войну. Такие как он, с легкостью чуют ложь. Дерек поклонился к отцу, и пока прислуга, не смотря на поздний час, занималась подготовкой всего необходимого в путь, граф поспешил в свои покои. Ему необходимо было еще кое-что сделать. И вот он уже полностью снаряжен. И хоть не сомкнул за ночь глаз, все равно не намерен оставаться в замке больше и минуты.
Он лишь поднимется к заветной двери и оставит свой подарок. Граф тихо подошел к дверям, ведущим в покои Эвелин. Он напряг слух. Ничего, помимо тихого сонного дыхания он не услышал. Так лучше. Эвелин лучше не видеть его, иначе Дерек может не найти в себе сил осуществить задуманное.
Тихо скрипит дверь. Граф, словно вор, прокрадывается в комнату и подходит к ложу, на котором спит Эвелин. Волосы ее разметались по подушке, веки немного дрожат, приоткрытые губы так и манят прикоснуться к себе. Дерек закрывает глаза и делает глубокий вдох. Нельзя. Но он все равно позволяет себе несколько минут просто стоять, любуясь спящей женой. Только потом, найдя в себе силы оторваться от созерцания освященной луной мучительницы, он подошел к прикроватному столику и оставил на ней резной деревянный ларец, что он сам выстругал в недавнем походе. Внутри был его подарок на день рождения Эвелин. Ровно год назад он обрек их на совместную жизнь. Теперь, спустя долгих двенадцать месяцев, разделяющих прошлую жизнь и настоящую, он искупал свою вину, даруя ей свободу. Серьги, с камнями алыми, как пролитая кровь, связавшая их воедино и записка. Вот, что он оставил ей. «Я не осмелюсь потревожить Ваш сон. Мое отбытие в Шотландию не требует отлагательства. Но в столь светлый и праздничный для Вас день, я не мог не поздравить Вас. Будьте счастливы, Эвелин. Преданный Вам супруг». Он будто прощался. Так оно и было. Тяжелый груз мыслей о том, что он может не вернуться, оседал на его душе. Мрачное предчувствие, еще никогда не подводившее графа. Наверно, так будет даже лучше. Если он погибнет, больше ничего не будет удерживать Эвелин. Тихий шорох. Граф осторожно поворачивается на звук. Всего лишь Эвелин ворочалась во сне. Граф подошел к кровати и не удержавшись, осторожно провел пальцем по теплой щеке. Легкая дрожь сразу же прошлась по телу. Он  убрал руку и поспешил к двери. Снаружи уже ждал конь, снаряженный для долгой поездки и небольшой отряд, все еще сонных и очень недовольных сопровождающих. Граф в последний раз поднял взгляд на окно покоев Эвелин, тяжело вздохнул, и пустил коня вперед. Замок быстро остался позади. Пока он окончательно не скрылся из виду, граф боролся с острым желанием повернуться и проверить, нет ли где-то позади призрачного женского силуэта, молящего его остаться.

Он скакал без остановки. Не помнил сколько. Граф потерял ощущение времени. Единственное, что не позволяло ему потерять последнюю нить, связующую его с реальностью, были воспоминания. О том, как он поспешно покинул родной дом, желая избежать дальнейших встреч со своей супругой, о прибытии обратно в земли Шотландии. Граф делает глубокий вдох. Все тело отдается жуткой болью, но он находит в себе силы стиснуть поводья и продолжить путь.
По началу все шло нормально. Обычный военный лагерь. Небольшие стычки с шотландцами. Ничего особенного. Только граф с еще большим рвением бросался грудью на вражеские отряды, безрассудно подвергая свою жизнь опасности. Но ему было практически все равно. Гибель стала бы для него избавлением. От тяжких мук, терзающих его совесть и мысли, от образа кареглазой графини, намертво прибитого к его сердцу.
Одной ночью все изменилось. Граф открыл глаза от резкого шума и едва уловимого знакомого запаха, идущего откуда-то со стороны. Еще немного сонный, он встрепенулся, выскочил из своего шатра и принюхался к воздуху. Тяжелому. Накаленному. Предвещающему беду. Где-то на темном горизонте мелькнула тень. Дерек внимательнее присмотрелся и сразу же криком приказал поднять всех солдат. К ним двигалось зло. Оно незаметно обволокло их лагерь своими скользкими щупальцами, окружив со всех сторон. Вампиры. Эти отвратительные твари. Их было необычно много. Несколько десятков. Вся их зловонность смешалась в одно мерзкое облако, что не позволяло Дереку точно определить их количество. Такого раньше не бывало. Встречались группы странствующих вместе упырей, но не в таком количестве. И самым ужасным было то, что граф понимал, в насколько обреченной ситуации оказались солдаты. У них не было возможности противостоять такой навале. Он только успел дать им несколько быстрых распоряжений, куда целиться, в какие места бить, в действительности желая посоветовать им бежать, спасать свои жизни. Но бесполезно. От стольких вампиров не сбежать.
Уже в следующую секунду лагерь погрузился в полнейшую тьму, разрываемую криками боли и звуками разрываемой плоти. Дерек пытался изо всех сил вырвать как можно больше проклятых сердец, не стесняясь пускать в ход  когти, челюсти и звериные глаза. Какая разница, даже если во мгле кто-то из солдат разглядит его искаженное проклятьем лицо, то все равно примет за помутнение рассудка, вызванное боем. Дерек выбивался из сил. Вампиром меньше не становилось, скорее наоборот. А вот бьющихся человеческих сердец все меньше. Они затихали как пламя свечей, задуваемое легким порывом сквозняка, пробравшегося в комнату. Он отвлёкся на чьей-то предсмертный крик, совсем рядом, и пропустил первый удар, пришедшийся рядом когтей по его руке. Граф начинал проигрывать. Он вытащил из тьмы создание мрака и выдрал ему сердце. Лагерь практически уничтожен, и как бы сильно граф не хотел кануть в лету вместе с ним, он должен был предупредить отца. Что-то воткнулось ему в бок. Несколько зубов впились в его плоть, разнося по крови отраву. Граф действительно не помнил, отбился от нападающих и как нашел лошадь, тем более как забрался в седло. Его взгляд на мгновение прояснел, когда он уже несся по дороге, оставляя позади упырей, высасывающих кровь из тел. Дерек слышал, как реки крови орошали землю. И звуки приближения тоже. Лошадь заржала, почуяв опасность. Граф обнажил меч и полоснул им по мраку. Что-то с громким гулким звуком покатилось в сторону. И он снова бросился в путь. Он должен был спешить. У него оставалось мало времени. Кровь отравленная столькими укусами, не пощадит своего хозяина.
Он скакал сутками. Стиснув челюсти, борясь с болью. Вспоминая и вспоминая. Детство, юношество. Мать с отцом. Первую встречу с горделивой  и неприступной Эвелин. Прожитые моменты позволяли ему держаться. Он не имел права сдаться. Он должен был продолжать свой путь. [float=left][/float]Предупредить. Защитить. Зло, притаившееся на землях Шотландии, нужно было остановить, жать, что без его участия.
Замок. Он не видел его. Скорее ощущал. Силы почти покинули его. Он не мог открыть глаза, только слушать происходящее. Сильная боль. Кажется он больше не движется. Пока гул голосов не подхватывает его, заставляя корчиться в новом приступе боли. Ему что-то вливают в рот, от чего у графа появляется немного сил и он может открыть глаза. Огромных трудов ему стоит сконцентрировать своей зрение на размытом силуэте над ним.
- Отец. -  выдыхает он. Легкие прожигает агонией. Где-то вдалеке он слышит голос. Ее голос. Будто зовущий его на другую сторону. Он поворачивает голову в сторону двери, но она заперта. Эвелин нет. Наверно послышалось. Он в бреду. Не за этим он вернулся. – Отец. – полушепчет он. Граф качает головой, умоляя сына помолчать. Сразу же над ним склоняется еще один человек. Для простых смертных обычный лекарь. Только такие, как семья Дерека на самом деле знают, кто он. Рвущаяся одежда. Любое прикосновение доставляет Дереку адскую боль. Его осматривают, трогают, нажимают на раны. После чего лекарь отходит в сторону и качает головой. Юный граф и сам знал, что обречен. Но он счастлив лишь от того, что успел добраться
- Вампиры. Их десятки. Думаю даже больше. И они организованы. Их нужно остановить, пока не поздно…прости, что я не сумел… - извиняющееся он посмотрел на отца в последний раз, прежде чем провалиться в забытье.
Он слышал отрывки фраз. «я сожалею», «ничем не помочь». «Нет, вы не можете», «граф, прошу вас». Сам же Дерек хотел лишь одного, чтобы все замолчали и дали ему отдохнуть. Он так устал. Вновь прикосновение. Теплое, поддерживающее. Оно уносит боль прочь. Оно высасывает силу. Граф подумал, что это смерть наконец-то пришла смилостивиться и забрать его к себе. Но он не знал, что за руку его сейчас держал отец, по чьим черным венам утекала прочь вся отрава, просочившаяся в кровь Дерека, что и не давала ему восстановиться. Дерек не знал, какую жертву решил принести его отец. Если бы был в здравии, то попытался бы его остановить. Он был совсем не против умереть. Юный граф смирился со своей участью. Только у отца его были иные планы. Последняя капля черной жидкости пробежала по венам, перейдя в тело старшего графа. Тот обессиленно упал в свое кресло, подле кровати Дерека, насквозь пропитанной кровью. Раны на теле Дерека начали медленно затягиваться. Старший граф облегченно вздохнул, закрыл глаза и больше их не открывал. Все присутствующие в комнате, узкий круг допущенных лиц, смиренно опустили головы, выказывая уважение почившему графу. Его же наследник, впервые за долгое время впал в спасительный сон, не подозревая, что ждет его утром.[float=right][/float]
Граф открыл глаза, когда первые солнечные лучи ненавязчиво пробрались в покои. Он увидел непривычный каменный свод над своей головой, что никак не вязался с воспоминаниями о его последней ночи. Нападение, путь, отец. Он встрепенулся. Неужели все приснилось? Резко подскочил, но почувствовал саднящую боль. Осмотрев себя он увидел множество бинтов и повязок, темного багрового цвета. Он быстро содрал их, обнаружив лишь несколько синяков и белых полосок, что вскоре и вовсе перестанут о себе знать. Но он ведь  точно помнил, сколько отравы вспрыснули в его кровь. После такого не выживают..ему нужен отец. Он был с ним вчера. Взгляд Дерека начал метаться по комнате. В кресле он нашел прикорнувшего советника отца, мгновенно встрепенувшегося от поднятого в комнате шума.
- Где мой отец? – Поинтересовался граф. – Ах да, он наверно занят созывом семей… - сразу же задумчиво добавил Дерек. Донесенная им информация требовала скорейшего вмешательства. Но когда он поднял взгляд на совестника…тот сказал все за себя. – Нет… - почти беззвучно промолвил Дерек. Этого не могло случиться…он вскочил с кровати, игнорируя испытываемое недомогание, и кинулся к покоям отца. Распахнутые двери открыли ему картину на мирно покоящегося на ложе отца, одетого в подобающем убранстве. Умиротворенного и неподвижного.               
Граф медленно подошел к ложу. Практически бессильно упал на пол. Взял холодную ладонь отца за руку и завыл раненным зверем, выпуская наружу всю свою скорбь.
- Ваш отец без малейшего сомнения принял решение. Он был горд Вами. Лучшее, что Вы можете сделать, чтобы почтить его память, это с гордостью продолжить Его миссию… - И отомстить… - гулко ответил Дерек.
Правильно. У него нет времени скорбеть. Точно не сейчас. – Организуйте все, для сегодянших похорон. Нужно как можно быстрее созвать глав семей. – Распорядился он. Поднимаясь с каменногопола. Он больше не юный граф. Он – граф Роксбур. Глава своей семьи. Глава огромного клана живущих в Англии оборотней. Насколько сильно он не желал своего наследия, теперь он получил его с полна, и должен был не запятнать честь своего отца, отдавшего за него жизнь.
Граф еще раз посмотрел на отца. Только вчера он видел его живым…вчера…обрывки воспоминаний снова долетели до него…
- Эвелин? – Спросил он у уже своего советника. – Мы по возможности оградили ее от произошедшего. Графиня не могла вас видеть. Но увы, все равно потеряла сознание и до сих пор отдыхает в своих покоях.
- Прекрасно. - известие о самочувсвтии Эвелин не порадовало графа, но, она хотя бы частично осталась в стороне от ужасных событий ночи. Ей лучше оставаться в неведении и дальше. Тем более теперь, когда жизни всех, не только простых солдат, подвержены опасности. – Когда графиня проснется, дайте мне знать и привидете ко мне. На этом пока все.
Советник поклонился. Сам же граф двинулся в свои покои. Кровать его уже перестелена чистым бельем. Пропитанное кровью уже наверняка сжигают где-то на кострах. Он переоделся, в смиренно темное, лишь только цепь, с родовым гербом, теперь по праву принадлежащая ему, выбиваласаь из строгого одеяния.   
Следующие часы граф провел как в тумане. Он был в отцовском кабинете, разбирая важные бумаги, поднесенные советником. Карты, планы. Нужно было подготовиться к визиту непростых гостей, не ударив при этом в грязь лицом.
Только ближе к полодню он спустился чтобы поесть и восстановить силы. Именно тогда к нему и подошел слуга,  сообщив о Эвелин. Дерек кивнул, дав знать, что он готов ее увидеть. Он был серьезен и спокоен. Ровно в той мере, в которой может находиться человек, готовящийся похоронить своего отца.

Граф еще издалека услышал приближение Эвелин. Специально сделал глубокий вдох, чтобы взять себя в руки и немного прояснить мысли. Она была главное причиной его побега, и видеть ее сейчас было весьма серьезным испытанием для прочности его самообладания. Особенно в тот момент, когда на его плечи вот-вот упадет тяжелый груз ответственности за сотни жизней. Скрипят тяжелые двери, впуская в обеденный зал его супругу. Дерек медленно поднимает на нее свой тяжелый взгляд. Яркий блеск алых сережек только напоминает Дереку о прошлой ночи. О испачканных кровью простынях, о жертве и ее цене.  Мрачное темное одеяние нисколько не испортило графиню. Почему даже в такой момент Эвелин не могла быть к нему чуточку милосерднее? Попытаться скрыть свою красоту и не испытывать его терпение. 
Немного придя в себя, граф продолжил разрезать ножом поданное для трапезы мясо, словно не замечая тяжелого и взволнованного взгляда своей супруги. Он предчувствовал тяжелый разговор, которого все равно не удастся избежать. Но начинать его первым он не собирался по одной простой причине: ему нужно было знать, что видела Эвелин и о чем конкретно она хочет с ним поговорить. Поэтому он выжидающе продолжал есть, будто специально провоцируя девушку начать первой, поднять щепетильные темы. У него достаточно выдержки для получения победы в этом бою. Звонкий звук женского голоса эхом отлетел от стен.
Дерек добился желаемого результата. Не стесняясь громких нот, Эвелин изливала на него свое недовольство, добротно перемешанное со всем испытываемым ей негодованием. Дерек внимательно ее слушал, снова и снова продолжая пилить проклятое мясо. Не происходит ничего необычного. Обычный семейный разговор за обедом. Недовольная своим положением супруга, пытается добиться от мужа уважительного к ней отношения. Было бы все так просто...если бы он мог ей все рассказать, не подвергая риску...
[float=right][/float]- Эвелин, мне кажется, Вы забываетесь. – Спокойно произнес он в ответ на все предъявленные ему претензии. Он был холоден и спокоен. Более обычного. В голосе его звучала большая твердость и отчужденность совершенно незнакомого человека. Он отложил столовые приборы и откинулся на своем стуле, расположив руки на подлокотниках, в величественной и отстранённой позе, будто специально создавая километры расстояния между собой и Эвелин, хотя на самом деле их разделяло всего пару метров большого обеденного зала. – Я бы старательно рекомендовал Вам внимательнее выбирать тон и выражения, с которыми Вы обращаетесь к Вашему супругу. – Назидательно добавил он, с совершенно непроникновенным выражением лица.
Правильно. Так было лучше. Чем больше неприязни Эвелин будет испытывать к своему супругу, тем дальше она будет пытаться находиться от него. Для ее же собственной безопасности. К вечеру замок наполнится людьми, знакомство с которыми не привнесет в жизнь его молодой супруги радости и счастья. Только мрак и новые потери, непременно ожидающие всех за ближайшим поворотом. Граф ощущал сгущающиеся вокруг Англии тучи и меньше всего хотел, чтобы Эвелин принимала во всем участие. Хрупкой норовистой девушке совсем не место среди таких же проклятых, как и он сам. Он уже подумывал отослать свою супругу подальше из замка, но столь радиальные меры решил припасти для крайнего случая. Все, что ему пока оставалось, это попытаться с ней поговорить. И холодным тоном своей язвительности оградить ее от происходящего.
[float=left][/float]- На данный момент, как моя супруга, Вы имеете право только носить траур по моему почившему отцу, и в первую очередь выявить мне свои соболезнования. Но никак не претензии. Не забывайте. Сейчас Вы стали полноправной графиней Роксбур и истерики – последнее, до чего вы вправе сейчас опускаться.
Дерек специально пропускал мимо ушей желание Эвелин узнать больше. Строгость собственного голоса удивила даже самого графа. Он не предполагал, что может быть настолько груб по отношению к Эвелин. Но сказанного не воротишь. И пусть отталкивающие речи причиняли ему больше боли, чем он хотел бы нанести самой девушке, он просто вынужден был так поступать. Упоминания об отце, к чьей холодной руке он только припадал несколько часов назад, безжалостно теребило разорванные края огромной зияющей в груди раны. Он потерял человека, всю жизнь служившего для него примером, образцом и неизменным маяком на тернистом жизненному пути. Эвелин могла бы проявить больше чувствительности и уважения. Но вместо этого накинулась на своего супруга. Лишний раз напомнив ему о роковой ошибке, обернувшейся для него такой огромной ценой.
Раньше между ними был старший граф.  Ограждающий юную чету от полноценной ответственности обеих фамилий. Раньше они хоть немного, но были предоставлены себе, имели право на свободу. Теперь все позади. Эвелин и Дерек – полноправные владельцы не только замка, титула и предлагающегося к нему состояния, но и огромной ответственности перед той же короной Ее Величества. У них больше не была права на ошибки, вольности в поведении или нравах. Эвелин стоило преподать урок. Чем раньше, тем лучше. Если ценой будет усилившаяся ненависть Эвелин к Дереку… что ж, он готов заплатить такую цену. Все равно ему не впервой терпеть ее взгляды, полные презрительности и отвращения.